Священная земля - Барбара Вуд (2006)

— Когда я был мальчишкой, — продолжал Джаред. — То мечтал стать архитектором, но отец хотел, чтобы я был адвокатом, поэтому я стал адвокатом. Я всегда восхищался им и уважал его, но в то мгновение, когда он сказал, что я опозорил семью, я увидел перед собой совершенно чужого человека. Человека, который был мне неприятен. Я думал, что никогда не прощу его. Но сейчас… — Он вздохнул и посмотрел на деревья. — Услышав твою историю и увидев реакцию миссис Докстейдер, я начинаю думать, что родители, бабушки с дедушками, братья и сестры — всего лишь люди, они не могут быть идеальными. Дай ей больше времени, Эрика. Ты же знаешь, что сейчас она думает о тебе.

Она наконец посмотрела на него своими янтарными, совсем как у наблюдавших за ними обитателей леса, глазами.

— Но рисунок! Джаред, это, несомненно, то самое место, которое являлось мне в сновидениях с самого детства.

Он нахмурился.

— В сновидениях? О чем ты говоришь?

Она открыла дверцу и вылезла из машины, Джаред последовал за ней. Внизу перед ними раскинулась долина Коачелла, тянувшаяся до самого горизонта, словно темное море, мерцающее отражениями звезд. Они немного постояли, дыша холодным горным воздухом, вдыхая аромат сосен и суглинистой почвы. Потом Эрика зашагала по поросшей травой тропинке, освещаемой лунным светом.

Джаред шел чуть позади, слушая ее объяснения.

— Рисунок в пещере — он мне постоянно снится в снах, с самых малых лет. Именно поэтому я упросила Сэма отдать проект мне, когда увидела фотографии в выпусках новостей. Я постаралась внушить ему, будто отчаянно хочу получить хорошую работу после провала с Чедвиком и восстановить таким образом свою репутацию. Но настоящая причина крылась совсем в другом. Этот рисунок снится мне на протяжении всей моей жизни, и я думала, что найду ответы в пещере. А вместо этого нашла еще одну загадку.

Они вышли к ручью, журчавшему и шептавшему, словно рассказывая тайны. Эрика задрожала и Джаред снял пиджак и накинул ей на плечи.

— Ты спросила миссис Докстейдер о головных болях, зачем?

— Я страдала от них с тех пор, как помню себя, — и это не просто головные боли, а скорее мигрени. Очень сильные. Учителя вечно думали, что я притворяюсь. Меня обвиняли в том, что я хочу привлечь к себе внимание, и в том, что не хочу писать контрольную. Одна школьная медсестра поверила мне и отвела на осмотр к врачу. Но то была клиника системы соцобеспечения, поэтому доктор просто проверил мои уши и попросил сказать «А». Меня приняли всерьез, только когда я упала в обморок в студенческом городке. Каких только тестов и программ я не проходила, была у специалистов по головным болям, неврологов и даже психологов. Никто не знает, в чем причина болей, но, что поразило всех врачей, так это зрительные и слуховые образы, которые их иногда сопровождают.

Поляну, через которую протекал ручей, заливало лунное сияние. Камни, ветви деревьев и струящаяся вода были словно сотканы из серебра и ртути. Казалось, во всем мире не осталось никаких цветов, кроме оттенков призрачности.

— Что за образы? — спросил Джаред, заметив, что в лунном свете кожа Эрики из загорелой превратилась в молочно-белую.

— Я вижу странные вещи. Иногда и слышу.

— Почему ты не рассказывала мне раньше о своих снах?

— Боялась, что ты будешь смеяться надо мной.

— Я не смеюсь.

Их глаза встретились.

— Я знаю.

— Каковы эти видения?

Она поежилась.

— Помню, что, когда у меня случился первый приступ, он начался с ослепляющей головной боли. Не знаю, заснула я или потеряла сознание, но внезапно я увидела тысячи бабочек в классной комнате. Прекрасных, ярких, порхающих повсюду. Я очнулась в кабинете медсестры. И сразу задала вопрос: «Куда подевались бабочки?» Медсестра удивилась: «Какие бабочки?» Вот почему меня так и не удочерили. Все из-за головных болей. Никому не нужен больной ребенок.