Дела сердечные - Тьерни Макклеллан (2000)

— Никому ничего я не позволяла. Просто все они туда спускались, и точка.

Рид повернулся к Констелло:

— Ты можешь в такое поверить?

Я надменно сложила руки на груди. Можно подумать, я экскурсии водила в этот треклятый подвал.

— Слушайте, я не могла им помешать. Честное слово, пыталась, но…

Рида не интересовали мои объяснения.

— Ладно! — гавкнул он. Этот человек все меньше напоминал Джо Пятницу и все больше смахивал на Грязного Гарри. — Чтоб все сидели в гостиной, пока мы вас не вызовем!

На поверку ожидание в гостиной оказалось сродни ожиданию перед кабинетом дантиста. Только лично для меня встреча с дантистом чуточку желаннее.

Меня допросили последней. Может, кто-то сочтет меня параноичкой, но я была уверена, что это не случайно. Рид и Констелло наказывали меня за то, что не сохранила для них место преступления в девственной целости. Так что Дерек, Натан и Энни побывали по очереди на кухне, и Бекки с Карлом тоже туда сходили — а затем вышли через парадную дверь, даже не оглянувшись, — и лишь потом выкатился Констелло и пророкотал:

— Ну что ж, миссис Риджвей, теперь можно и с вами поболтать.

Устроившись за сосновым кухонным столом, я старалась отвечать на вопросы спокойно и собранно. Что было нелегко, поскольку к тому времени прибыл коронер и принялся осматривать подвал. И всякий раз, слыша доносившийся оттуда шум, я словно воочию видела лицо Труди.

Но все равно я держалась неплохо, пока не дошла до записки, оставленной мне Труди. Вообще-то я раздумывала, не умолчать ли о ней совсем. Уборщица всегда приходит в понедельник вечером, а мусор вывозят рано утром во вторник. Так что писулька давно тю-тю. Вдобавок я почти убедила себя, что записка Труди не имела никакого отношения к тому, что с ней случилось. С другой стороны, я ведь уже рассказала про записку Дереку и Энни. Так что вряд ли могла забыть поведать о ней полиции.

Стоило заикнуться о записке, как копы насторожились. Констелло хищно подался вперед:

— Значит, в записке жертва сообщила, что собирается встретиться с клиентом, который спрашивал вас?

— Ну да, — кивнула я. — Разумеется, записку я не сохранила.

Солонка с Перечницей переглянулись.

— Разумеется, — со значением повторил Рид.

У меня засосало под ложечкой. Неужели они всерьез полагают, что я все это придумала?

— Слушайте, но я же не знала, что с Труди что-нибудь случится, вот и не сохранила записку. Скомкала ее и выбросила. Что тут странного?

После чего обстоятельно поведала про уборщицу и мусоровоз. А умолкнув, взглянула на лица копов — и ужаснулась. Похоже, они не верили ни единому моему слову. Констелло качнулся на стуле, тяжко вздохнул и с растяжкой спросил:

— У вас есть враги?

Меня бросило в жар. Всякий раз, стоит мне занервничать или растеряться, как моя шея покрывается крупными красными пятнами. Я подняла руку, дабы небрежно прикрыть предательские пятна.

— Может, припомните, с кем в последнее время не ладили? — не отставал Констелло.

Единственная личность, с которой я в последнее время не ладила, лежала сейчас в подвале с туго обмотанным вокруг шеи шарфиком.

— Кажется, нет. Во всяком случае, не припоминаю.

— Неужели? — недоверчиво хмыкнул Констелло.

Я в упор посмотрела на него. Констелло явно придерживался мнения, что конкурс на звание Мисс Добродушие мне в этом году не выиграть.

— Насколько я знаю, у меня нет врагов.

Если, конечно, не брать в расчет миссис Чайлдерс. После нашей милой телефонной перебранки она вряд ли вспомнит обо мне, составляя список рождественских подарков. Однако перебранка та случилась сегодня, а записку Труди я получила вчера. Если только миссис Чайлдерс не ясновидящая и не знала заранее, как сильно я ее рассержу в ближайшем будущем, — полагаю, ее можно не брать в расчет.