Убей, если предам - Виктория Лошкарёва

Практически каждая жертва домашнего насилия пытается оправдать своего партнёра, сказала бы сейчас Коломейцева, которая хорошо знала статистику. — Это общеизвестный факт, который всякая побитая баба почему — то игнорирует, считая себя единственной и неповторимой.

И я в этом не исключение: Шимов не виноват, синяки заживут, дело закончится.

На следующий день я проснулась очень рано, ещё не было и восьми. Вот и бессонница….куда, скажите, девать целый пустой день? Выходить из квартиры я не хотела — всегда есть вероятность попасть в какую — то заваруху, а уж у меня в последнее время эта вероятность бьёт все рекорды. Я очень хотела поговорить с Ольгой, а значит, следовало сидеть дома, как мышка.

Где-то к обеду, забросив очередную книгу, которую пробовала почитать, я поймала себя на мысли, что прислушиваюсь к шорохам за дверью.

— Здравствуй, паранойя, — радостно кивнула я самой себе. — Только это сейчас мне не хватало.

Причем, переживать из-за внезапного налёта было глупо: те, кто наблюдал за квартирой, были в курсе моего пребывания здесь. И если они до сих пор не вошли в квартиру, то значит, не было приказа.

Пока не было. И я очень надеялась, что такой приказ не отдадут, по крайней мере, ещё до вечера.

Я долго размышляла, как мне отправиться к Ольге: стоит ли хотя бы попытаться скинуть наблюдателей, попытаться их обмануть или, наплевать на всё, поехать в открытую.

Не то, чтобы я страдала манией величия или преследования, но последние события всё же наводили на мысли, что просто так от наблюдения ни Немец ни, тем более, Шимов не откажутся. Пока не закончена игра, я оставалась под подозрением. Но как поговорить с Ольгой, чтобы не подставить под подозрения её?

Народ у нас в городе недоверчивый, и мои ухищрения могут привести к куда более негативным последствиям, чем простой визит.

В конце — концов, я решила, что для бывшей соседки Лядовой будет куда лучше, если хитрить я не буду, а доеду до новостройки, где жила девушка на такси.

Раскатывать с синяками на лице на общественном транспорте как — то не хотелось.

Дождавшись девяти вечера, я вызвала такси и стала собираться. На улице моросил мелкий дождь, напоминая о том, что весенняя погода — дело не только непредсказуемое, но ещё и довольно прохладное. Пришлось надевать плащ.

Ольга встретила меня как старую знакомую. Кажется, девушку совсем не удивил мой визит.

Правда, вначале, открыв дверь, девушка немного замешкалась.

— Настя, — напомнила я, поняв, в чём причина её замешательства.

Кивнув, Ольга пропустила меня внутрь, тут же заперев дверь на два замка.

Боится, догадалась я. Как быстро человек приобретает новые привычки. То, с какой скоростью девушка заперла замки и отошла от двери, наводило на мысли…

— Сколько у вас было гостей?

— Целая толпа, — хмыкнула Ольга, — И все незваные.

— Милиция?

— Кто угодно, только не эти.

Предельно ясно, подумала я про себя.

— Не против, если мы будем на ты, — спросила девушка, провожая меня в кухню.

— Наоборот, буду даже за.

Ольга кивнула в сторону стоящей табуретки.

— Присаживайся. Ничего, если мы посидим на кухне. Здесь мне почему — то спокойней.

— Я не отниму много времени.

Ольга снова кивнула.

— Даже и не думала, что моя соседка была такой темной лошадкой, — заметила девушка, чуть поежившись. — Да и кто бы мог подумать такое: она казалась обычной девчонкой.

— Откуда у неё черная итальянская сумка? — спросила я то, что не давало мне покоя со вчерашнего дня.

— Это та, дорогущая, на тонком ремешке? — Я кивнула.

— Она ей так хвасталась, — грустно вспомнила Ольга. — Бухнула на это целую квартальную премию, а потом перебивалась с гречки на рис.

Как всё просто, — подумала я, с сожалением признавая то, что часто любил повторять Курьянов: как оперативный работник я полный ноль.