Убей, если предам - Виктория Лошкарёва

— Да я и сам пока не понял, — пожал плечами Кирилл. — Если удастся посадить Шимова, тогда рад.

— Посадить за собственное покушение?

— А оно было? — вопросом на вопрос ответил Курьянов.

— Тогда откуда увечья у Шимова и секретарши Кольцова.

— Какие там у Шума увечья, — махнул рукой Кирилл. — Так, одна видимость.

Я вспомнила про бинты, но смолчала.

— А девушка?

— Девушка, да… ещё в больнице. Но кто знает, что именно приключилось с этой девицей?

— Так она, до сих пор не дала показания?

— Она говорит, что ничего не помнит. А сама вся в ранениях. Не в ожогах, хочу заметить, — я почувствовала на себе внимательный взгляд Курьянова. — Ничего не напоминает, Насть?

— А машина?

— Машину могли заранее испортить.

— Так на экспертизе сразу видно, когда произошёл инцидент. Опять же, в машину стреляли из винтовки.

— А то Шимов дурак.

— Не дурак, — согласилась я, — Но ты не хуже меня знаешь, что сто процентную имитацию сделать невозможно.

— Ты часом, не стала сериалы по телевизору смотреть? — хмыкнул Курьянов. — Это у них там, в кино, супер оборудование. А мы по большей части всё так, кустарным методом.

— Ты забыл про девушку. Она может рассказать.

— А ты много рассказывала? — съехидничал Курьянов. — И потом, если её оставили в живых, значит, она не представляет опасности.

— Может, она просто не в чём не виновата.

Курьянов закатился от смеха.

— Ты себя — то слышала? Когда это Шимову стало взападло людей убивать.

— Кирь, ты переоцениваешь кровожадность Шимова. Он, конечно, мог девчонку припугнуть, чтобы она держала язык за зубами, но убивать просто так невиновного человека Влад бы не стал.

— Он вообще золотой парень, раз убивает только по делу, — кивнул Курьянов. — Какое этическое развитие юриста из Сорбонны.

— Сама тащусь, — спокойно ответила я, решив не отвечать на оскорбление. Курьянов разочарованно посмотрел на меня.

— И даже не злишься?

— Так мне зачем на тебя злиться? На себя злиться надо.

— Тебе надо прекратить лесть в это дело.

— Кирилл, а ты вообще заметил, что я не лезу. По крайней мере сама.

— И кого ты подозреваешь?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Смотри: кто — то обыскивал квартиру, моё личное дело было на столе Игнатьченко, когда его половили на взятке, потом ещё вся эта подстава в качестве убийцы Савельева. Слишком много, чтобы думать о совпадении или случайности.

И это я ещё умолчала о Карине.

Курьянов кивнул.

— Может, уедешь куда — нибудь подальше, не станешь соваться в это дело.

— Ну… — я потёрла нос. — А что если человек, затеявший игру, именно этого и добивается?

— Возможно, он просто имеет на тебя зуб.

— И мечтает посадить? — усмехнулась я. — Кирилл, да прекрати. Можно ведь куда проще: проплатить ппс — никам, чтобы те как — нибудь остановили меня возле дома ради проверки документов, а там из карманов или из сумочки вывалится пистолет, автомат, пять килограммов наркоты и кольцо, украденное месяц назад из ювелирного магазина.

— И ты всё это с собой носишь? — притворно ужаснувшись, засмеялся Кирилл. Я хохотнула в ответ.

— Приходится.

— Ну, хорошо, допустим, он не желает тебя посадить. Тогда что?

Я пожала плечами.

— Возможно, кому — то выгоден мой отъезд из города. И все эти события — просто попытка удалить меня с места действий.

— Занятно, — почесал подбородок Кирилл.

— А то, — согласилась я. — Я должна была испугаться сразу после обыска. Ну уж после допроса в милиции — наверняка.

— А ты проморгала намёки.

— Да, — кивнула я. — И это меня беспокоит. Вдруг, человек, затеявший игру в городе перестанет делать мне намёки и просто уберёт опасное звено.

— Тогда уезжай.

Я сощурилась.

— Кирюх, если меня хотят удалить из города, значит, я могу быть опасной. Значит, могу кому-то помочь.