Сломленные - Мартина Коул (2006)

— Нет. Она утверждает, будто ребенок жив и здоров. Я отправился к этой Лизе Бак домой — она, несомненно, вполне реальная личность, однако никто не знает, где она сейчас. Дверь мне не открыли, никто не видел Лизу уже несколько дней. Это приватизированный муниципальный дом, довольно ухоженный. Дом заперт, и соседи говорят, что хозяйка уехала в отпуск. Я уверен: ребенка Кэти с ней нет.

— Хотите, чтобы мы это проверили?

Роберт кивнул:

— Да, хочу. Кэти практически все время находится под действием наркотиков, но она неплохой человек.

Дженни подняла брови.

— Да-да, неплохой, — с нажимом повторил Роберт. — Этих женщин вечно пытаются изобразить исчадиями ада. У Кэти есть проблемы, я этого не отрицаю, но по-своему она любит своих детей.

— Думаю, надо проведать эту Кэти.

Реплика прозвучала угрожающе, но, заметив грустный взгляд Роберта, Дженни смягчилась:

— Послушайте, Роберт, я знаю, как вы переживаете за девушек, с которыми работаете. Я восхищаюсь вашей добротой и тем, что вы отдаете своей работе все силы. Но если ребенок пропадает, мы должны выяснить, что с ним случилось.

Он кивнул:

— Знаю, поэтому и пришел к вам.

— Не переживайте. Вы поступили абсолютно правильно.

Он медленно поднялся.

— Надеюсь, я зря паникую и ребенок действительно у Лизы Бак. Но мне почему-то кажется, что это не так.

Роберт выглядел совершенно подавленным, и Дженни почувствовала внезапный прилив симпатии к нему.

— Вы знаете, какой вы хороший человек?

Он застенчиво заулыбался:

— Вот и они мне то же самое говорят.

Теперь у Вилли появилась компания.

Джеки Ганнер и Джоуи Партридж тоже гостили у русских. Глядя друг на друга, все трое задавали себе вопрос, как же, черт возьми, им отсюда выбраться.

Джоуи лежал на полу, руки его невыносимо болели от многодневного пребывания в наручниках. Он знал, что стоит потуже затянуть браслеты — и вскоре начнется гангрена. Судя по ужасающему состоянию Вилли, эти русские еще и не то могли сделать.

В отличие от Джеки и Джоуи Вилли не был закован в наручники.

— Смотрите-ка, кто пришел меня навестить, — сказал Вилли хрипло, словно до этого не разговаривал несколько месяцев. — Кому же вы так насолили?

Джеки Ганнер не мог ответить. Его лицо невероятно распухло от меткого удара кованым ботинком. С того места, где он лежал, ему были видны ожоги на ногах Вилли, и запах горелой плоти вызывал у него приступы тошноты.

Джеки и Джоуи влипли, серьезно влипли, и оба отдавали себе в этом отчет. Угроза исходила не только от Бориса, но и от человека, который сейчас, сидя на кровати, задумчиво их созерцал. У Вилли Гэбни имелся к ним особый счет, и оба знали, что, пока он жив, им несдобровать, а его раны и ожоги не делают Гэбни безопаснее.

Они боялись Вилли больше, чем русских.

Лукас Броунинг и Сьюзи Харрингтон дружили с незапамятных пор. Сбежав в пятнадцать лет из дома, Сьюзи начала работать у Лукаса, к которому ее привела подруга. С тех пор парочка прекрасно ладила.

Сьюзи была из тех немногих людей, к которым Лукас испытывал искреннюю симпатию, видя в ней родственную душу. Оба презирали мораль, оба не терпели никакого вмешательства в свою личную жизнь или бизнес. Лукас использовал Сьюзи и наоборот, так как у каждого имелись связи, полезные и для другого. Такая дружба во всех отношениях устраивала обоих.

— Отлично выглядишь, Сьюзи.

Она широко улыбнулась:

— А ты выглядишь отвратительно, и воняет от тебя еще сильнее, Лукас. Ты не меняешься.

Из его горла вырвалось громкое довольное ржание.

— Только у тебя хватает духу вслух говорить мне такое!

— Сделать чайку? — предложила Сьюзи.

— Может, сообразим чего-нибудь покрепче? — ухмыльнулся Лукас. — У меня в спальне ящик виски, двенадцать лет выдержки.