Сломленные - Мартина Коул (2006)

Жак Виньон торжественно откинул край брезентового верха кузова. Он всегда считал, что у него нюх на контрабандистов. Открывая дверь кабины, водитель явно нервничал, но это вполне естественно для англичан. Из-за торговой войны между двумя странами только такого поведения и можно ожидать.

Но когда Виньон услышал всхлипывания, доносящиеся из кузова, он был потрясен. Направив луч мощного фонаря в темноту, Жак увидел маленького ребенка с перепачканным грязью, чернилами и соплями лицом, сидящего между коробками с грузом. Он был ужасно напуган.

Жака, отца шестерых детей, захлестнули чувства, когда маленькая фигурка, спотыкаясь, подошла к нему и протянула ручки. Он вытащил ребенка на морской воздух и, с трудом сдерживая слезы, повернулся к своим коллегам. Они впали в такой же шок, как и он. За все годы работы они не видели ничего подобного.

Водитель грузовика сначала не понял, что произошло, а затем ему пришлось схватиться за край брезента, чтобы не упасть в обморок.

— Откуда он взялся? — От потрясения голос Джонатана сорвался. Он знал, что думают о нем другие мужчины, знал, что многие считают, будто геи и педофилы — одно и то же. Так, например, полагал отец Джонатана и дружки отца, старые ослы.

Когда все таможенники уставились на Джонатана, ему захотелось крикнуть, что он тут ни при чем, но горло у него перехватило, и он только беспомощно открывал рот.

Теперь ребенок громко плакал, словно солнечный свет и свежий ветер вдохнули в него жизнь. Французы пытались успокоить его и согреть, завернув в чье-то пальто. Один где-то раздобыл плитку шоколада, другой налил из банки в пластиковый стаканчик немного кока-колы. Ребенок хотел пить и есть и сразу перестал плакать, обратив внимание на еду, в которой сейчас так нуждался.

Ребенка окружили люди, которые не переставали удивляться его красоте, стойкости и чудовищности ситуации, в которой он оказался. Они все горячо сочувствовали малышу, а на Джонатана кидали такие свирепые взгляды, словно собирались линчевать его прямо здесь и сейчас. Прибыла полиция, Джонатана задержали для дачи показаний, а ребенка передали женщине-полицейскому, которая хорошо говорила по-английски. Малыш так крепко ее обнял, что на глаза присутствующих навернулись слезы.

Джонатан был в ужасе. Он объяснял, что ехал из Грантли со своим обычным грузом и не имел ни малейшего понятия о том, что везет ребенка. Но он видел: ему не верят. Он понимал: его гомосексуальность, которую он так отчаянно пытался скрыть, сделает его подозреваемым номер один. От этой мысли ему становилось плохо. Человек из Интерпола приехал с кофе и бутербродами. По его словам, полиция Грантли уже связывалась с Интерполом относительно пропавших детей и у французов нет иного выбора, кроме как отпустить водителя после допроса. Но Джонатан тем не менее оставался подозреваемым в похищении ребенка. Осознав это, Джонатан горько заплакал.

После того как врач тщательно осмотрел ребенка, его вымыли и переодели в чистую одежду. В огромных голубых глазах малыша отражался искренний интерес к происходящему, но он не переставал звать маму. Стараясь успокоить найденыша, полицейские и работники порта обрушили на него целую лавину шоколадок, игрушек и одежды. Малышу явно нравилось быть в центре внимания, и он ел все, что ему давали. В тот же день его отправили домой, и предстоявшее путешествие тоже привело его в восторг.

Джонатана держали в камере до тех пор, пока его не допросили как французские, так и английские полицейские. Он дал показания, и его отпустили без предъявления обвинения, но было ясно: этим дело не кончится. Джонатан возвращался домой в слезах, лишенный и своего грузовика, и душевного покоя. Он вполне мог потерять и работу, и мужчину своей мечты.

Каролина Андерсон по-прежнему не говорила ничего определенного ни о своей работе, ни о своей жизни. Кейт начинала злиться. Она закурила, пытаясь скрыть нарастающую злость.

— Брось, Каролина, ты знаешь больше, чем говоришь нам.