— Не знаю. Хотя, она была немного напугана.

— Немного напугана? — хмыкнула доктор Прайс. — Не могла бы ты быть более конкретной?

Бобби знала, что Сэди было нехорошо, когда они видели ее за завтраком. Келли же продолжала.

— Я не знаю. Хотя, она не выходила из спальни.

Доктор Прайс посмотрела на заведующую интернатом.

— Я проверю ее после ужина, — проговорила миссис Крэддок.

«Проблема с мозгами писателя, — подумала Бобби, — в том, что начинаешь видеть знаки и закономерности там, где есть только скучные факты. Сэди была больна, у них пошла носом кровь. Все они были в ванной комнате в полночь прошлой ночью». Неожиданно ее живот скрутило, словно изюм, и она не смогла смотреть на свой пудинг.

Совпадения. Снова совпадения. Во время гололеда люди могут поскользнуться. Но это не делает лед злом. Наверное, то, почему сегодня все они чувствуют себя неважно, объясняет тот факт, что они тайком шастали посреди ночи. Бобби проклинала свое сверхактивное воображение за то, что прежде, чем дать «логическое объяснение», оно привело ее к «одержимому призраком зеркалу». Всегда есть логическое объяснение.

После ужина Бобби переоделась в пижаму и вытащила из-под кровати блокнот. Этот замшевый блокнот верблюжьего цвета мама привезла ей после съемок какого-то эпизода драмы Би-би-си в Норвегии; даже от одного прикосновения к нему Бобби хотелось что-нибудь написать.

Ная пыталась попасть к Сэди, так что спальня была в ее полном распоряжении. Бобби лучше писала под меланхоличные хоровые партитуры Дэнни Эльфмана, которые сейчас играли на заднем фоне. Сюиты были задумчивыми и драматическими, во многом похожие на ее прозу.

«Где однажды я ощущала внутри себя теплую всепоглощающую удовлетворенность, теперь была только полая пустота. Своего рода пропасть. Да, она была пустотой, подобно черной дыре в самом холодном углу пространства, — писала она. — Это было, как если бы однажды ночью, пока я спала, чья-то невидимая рука вытащила оттуда заглушку, и вся радость просочилась прочь, оставив меня пустой. Навечно опустошенной».

Бобби пожевала ручку. Она всегда сначала писала от руки, перепечатывая только те части, которыми была довольна. Однажды она выгрузила в колонку для сочинений онлайн короткий рассказ, и у него было около шести тысяч просмотров. Как только она покинет Пайпер Холл, и ей не придется так много заниматься ненужной школьной писаниной, она начнет работать над романом — единственная проблема заключалась в том, что в ее блокноте было гораздо больше идей, чем она когда-либо могла надеяться реально претворить в романы.

Ная вошла в комнату, шорты ее пижамы открывали километры великолепных оливковых ног. Свои бесконечные черные волосы она скрутила в узел на макушке, когда умывалась.

— Чем занимаешься?

— Пишу…

— Это тот, о котором ты говорила?

— Самоубийца? Ага.

— Давай, пробуди в себе собственную Плат[4], девочка моя.

Бобби засмеялась.

— О, я планирую это. Как Сэди? — Она положила ручку в блокнот и закрыла его — Бобби бы скорее умерла, чем показала кому-то свои записи на этапе проекта. Более того, она не могла отрицать существования освистывающего сования носа своих одноклассниц.

— Между нами, это похоже на худший случай ПМС, увиденный мною — она воет, рыдает и повторяет, что хочет вернуться домой. Подружке нужна бутылка горячей воды и нурофен, и как можно скорее.

Бобби скатилась с кровати.

— У тебя по-настоящему иссяк источник сочувствия, не так ли? Я собираюсь почистить зубы. — Она вытащила свою сумочку с банными принадлежностями с полки и пошлепала из спальни, морозя босые ноги о напольную плитку.