Произнеси её имя - Джеймс Доусон (2015)

Сливочный лунный свет залил лестничную площадку, захватывая скулы и губы Кейна. И внезапно Кровавая Мэри начисто исчезла из головы Бобби.

— Ну ладно. — Она плотнее затянула поясок своего халатика. — Уверен, что найдешь выход?

— Я подпер кухонную дверь камнем, чтобы она не закрылась.

— Вас учат этому в Кройдоне? — Не смогла удержаться Бобби, и Кейн засиял в ответной улыбке.

— Ой! Только не намекай на великолепие Кройдона! — усмехнулся он. — Пфф. Это помойка. Здесь в глуши намного лучше.

Наступило долгое молчание. Вероятно, не такое уж и долгое, но ей оно показалось вечностью. Бобби знала, что такие минуты — прощания — необходимо заполнять. Она не знала, что делать. Она не знала, что сказать. Если бы это был один из ее рассказов, то главная героиня — девушка-неформалка-в-беспорядке-и-с-проблемами, которую парни хотели бы спасти — сказала бы что-то проникновенное или умное, или даже просто милое. Но нет. У нее не было ничего, что, как она догадывалась, означало, что настоящая Бобби Роу не была ни сексуальной красоткой, ни очаровательной-эксцентричной-забавной. Здорово.

— Полагаю, тогда увидимся с тобой утром. — Лучшее, что она смогла выдать.

— Ага. — Кейн выдохнул, словно он тоже застрял в полном анабиозе. Или же это просто оптимистичный плод ее чрезмерного воображения? — Сладких снов, да?

— Ох, это вряд ли, — скривилась Бобби.

Кейн скользнул в проход, используя свой телефон, чтобы освещать дорогу.

— Думай о хорошем. Или, у тебя теперь есть мой номер, просто позвони мне.

Хотя Бобби не могла знать наверняка, она была почти уверена, что испытала свой первый обморок. То есть, если обморок ощущается, как цунами из клубнично-молочного коктейля, начинающегося в ногах и разливающегося повсюду на своем пути, пока не попадает в голову. Ей на самом деле пришлось опереться о дверь для равновесия.

— Я оставлю телефон включенным на случай, если тебе станет страшно, — ответила она. «Неплохой ответ», — подумала Бобби. Кейн усмехнулся и исчез на лестнице для слуг, ведущей вниз.

Она действительно думала о хорошем. Весь путь обратно она думала об их прощании, проигрывая сцену снова и снова, выжимая из памяти все до последней капли — за то время, пока она возвращалась в комнату, она смогла придумать около пятидесяти забавно-милых-сексуально-остроумных прощаний. Черт побери.

Когда она пришла обратно в комнату, Ная нервно сидела на кровати. Как только Бобби вошла внутрь, она соскочила и схватила ее.

— Боже, почему ты так долго — не оставляй меня одну!

— Прости, мне пришлось удостовериться, что Кейн благополучно выбрался.

Ная надула губки.

— Ох, уверена, что ты это сделала! Всю дорогу держала его за руку?

Бобби внезапно стало трудно смотреть ей в глаза.

— Нет… это не… так.

— Слушай, при обычных обстоятельствах я была бы не против встречи с парнем хоть на всю ночь, но, привет — женщина-призрак-в-зеркале!

Бобби глубоко вздохнула.

— Я знаю.

— Боб, можно я сегодня буду спать с тобой?

Страх ярко горел в ее глазах; Ная расползалась по швам, готовая вот-вот развалиться.

— Конечно. И мы оставим свет включенным. На всю ночь, если хочешь.

Слезы поблескивали в уголках глаз Наи.

— Спасибо.

Некоторое время они отвлекали друг друга, в основном, говоря гадости о Грейс, пока Ная не заснула первой, громко дыша в ухо Бобби. Бобби закрыла глаза и представила, что рядом с ней лежит Кейн. Эта мысль появилась сама по себе, но она удивилась, обнаружив, как ей это нравилось. Сильно.

Но потом в голову просочились мысли о Сэди, и она почувствовала вину за то, что чувствовала себя счастливой. Бобби размышляла о том, что переживали ее бедные родители и сестры прямо сейчас. Они, должно быть, сходили с ума от беспокойства. Она снова начала думать о Кейне, чтобы забыть о Сэди, и это заставило ее чувствовать себя еще более виноватой.