Если ты останешься - Кортни Коул

не могу удержаться от небольшой улыбки по этому поводу. Я предполагаю, что она будет

смущена, узнав, что храпит, хотя, на самом деле, это мило, как ад.

Я вздыхаю.

Я чертовски устал, и я мог легко заснуть прямо здесь, в этом кресле, но знаю, что

если она проснется и увидит меня здесь, это может быть поразительным, особенно в

темноте. Поэтому я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что в очередной раз, я просто не

готов спать. Я устал от всего этого дерьма в баре, но тот факт, что Мила находится в моей

постели в этот самый момент, рассеивает весь мой сон.

Она в моей кровати. Одна

А я внизу. Один.

И моя рука болит.

Черт.

Я хватаю мешочек со льдом для своей руки, бутылку виски из гаража и выхожу на

пляж за моим домом. Я падаю на стул и смотрю на звезды, слушая ритмичные удары

волн. Я делаю глоток жидкого огня, и чувствую тепло в моем животе, потом делаю еще

один глоток.

Я засыпаю, напевая песню, не зная слов и не зная, откуда она взялась. Последней

сознательной мыслью у меня было то, что ночь темная, очень темная.

Проходят минуты, или дни, или годы, прежде чем кто-то будит меня. Время

прошло быстро.

— Пакс, — шепчет тихий голос, вторгаясь в мой сон.

И на минуту, на мгновение, кажется, что это моя мама. В размытом сне голос имеет

такой же мягкий тембр как у нее. Но этого не может быть. Даже во сне. Я знаю это. Это

всего лишь принятие желаемого за действительное, которое происходит в этом сероватом,

полусонном состояние. Это не моя мама. И я узнаю это после того, как открываю глаза.

Но я удивлен, когда нахожу перед собой Милу.

Мила кажется неуверенной, но она так чертовски красива в лучах утреннего

солнца.

Она сияет. На самом деле. Кажется, у нее вообще нет похмелья. Ее темные рыхлые

волосы струятся, и утренний ветерок несет ее запах на меня. Я вдыхаю его и смотрю на

нее.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я мягко. Я щурюсь из-за света, затем

протираю лоб. Сделав это, я вздрагиваю, потому что моя гребанная рука болит. И тогда я

понимаю, что я, должно быть, заснул здесь. Из-за ночного воздуха мое горло першит,

поэтому я прочищаю его. — Ты хорошо себя чувствуешь?

42

Я смотрю вниз и вижу, что моя бутылка виски валяется рядом со мной на пляже, ее

содержимое пролито на песок. Я думаю. Я, конечно, надеюсь, что я не выпил все это.

Если я это сделал, то позже буду чувствовать себя так же, как Мила.

Мила выглядит еще более неопределенной сейчас.

— Я.. э-э… — она нервно переносит вес с одной ноги на другую. Я смотрю на нее

и поднимаю бровь. — Я чувствую себя прекрасно. У меня во рту сухо и болит голова. Я

не, гм… Я не помню точно, что произошло прошлой ночью. Но я, конечно, помню, что ты

ударил Джареда и привез меня сюда. И я думаю, ты, возможно, сломал себе руку.

Я посмотрел на нее.

— Да, все так и было. Ты имеешь привычку вытворять дрянь в «Bear‘s Den» и

возвращаться домой с придурками?

Это вышло немного жестче, чем я рассчитывал, и Мила вздрагивает.

— Нет, — быстро отвечает она. — На самом деле, я обычно не пью много на

людях, если только это не вино за ужином. Мэдди не давала мне покоя, звала пойти с ней,

повеселится и после вчерашнего, я просто чувствовала, что мне было нужно это.

Я смотрю на нее с интересом, мои губы подергиваются.

— Я думаю, ты запуталась. А что насчет вчерашнего? Ты про тот момент, когда

отвергла меня?

Румянец плывет по ее щекам, и она смотрит на песок.

— Да.

— Если это напрягало тебя, то ты, должно быть, думала, что, совершила ошибку?

Может быть, ты не должна была отвергать меня? И, возможно, ты должна была дать мне

шанс?