Наследие - Кэтрин Уэбб (2016)

Хани тянется ко мне, не может долго оставаться даже на расстоянии вытянутой руки от ребенка. Наклонившись поближе, я замечаю темные тени у нее под глазами, кожу бледную настолько, что на висках просвечивают голубые вены. Вид у нее усталый, но она радостно возбуждена.

– Она еще покричит, даже не сомневайся, – ехидно замечает Мо, и Хани обжигает ее взглядом.

– Поставлю-ка еще чайку. – Кейт поднимается и собирает пустые кружки на поднос. – Вы не откажетесь выпить чашечку, Эрика?

– С удовольствием. Спасибо.

Я ощущаю на себе взгляд и оглядываюсь. Это Динни, он все еще смотрит на меня. Какие же темные у него глаза, сейчас опять кажутся черными, как у тюленя. Я отвечаю на его немигающий взгляд, целых два удара сердца, потом он отводит глаза и резко встает. Мне вдруг становится неловко, приходит в голову, что ему, возможно, неприятно мое бесцеремонное вторжение.

– Мне нужно идти, – объявляет Динни.

– Что? Почему? – удивляется Хани.

– Да так… дело есть. – Он наклоняется, целует сестру в макушку, потом, поколебавшись, поворачивается ко мне: – Мы всей компанией собираемся в паб завтра вечером, может, вы с Бет присоединитесь?

– Ой, спасибо. Да… я предложу Бет.

– Принесите мне стаканчик, – ворчит Хани. – Новый год, а я буду сидеть дома и в девять залягу спать.

– Ничего, скоро привыкнешь, так что не волнуйся, – бодро произносит Мо, и у Хани вытягивается лицо.

– Я вернусь ближе к вечеру. Пока, мам, – улыбается ей Динни, на ходу касается щеки Мо и выходит из комнаты.

– Что ты с ним сделала, признавайся? – спрашивает меня Хани, она улыбается, но глаза не смеются.

– Ты о чем?

– Да он же подскочил, как кролик, когда ты вошла, – делится она наблюдением, но тут ее внимание опять привлекает Хайди, и я возвращаю ей ребенка.

Возвращается Кейт, несет поднос с горячим свежим чаем, разлитым по кружкам. На елке в углу мигают огоньки: сначала медленно, потом быстро и снова медленно. Мо расспрашивает меня о доме, Мередит и Бет, об Эдди.

– Натан рассказывал, что ваш Эдди играл с Гарри, когда был здесь, – говорит она.

– Да, они подружились. Эдди чудесный мальчик. Он со всеми ладит и никого не судит.

– Что ж, ведь и Бет всегда была такой хорошей девочкой. Так что ничего удивительного, – кивает Мо.

Она дует на чай, верхняя губа у нее вся в морщинках, как у дедушки Флага. Это открытие меня поражает – признак того, как много времени прошло с тех пор. Вот уже и к Мо подкралась старость.

– Да. Она… прекрасная мать, – подтверждаю я.

– Господи! Я чувствую себя развалиной, когда вижу, что ты стала совсем взрослой, Эрика. И Бет тоже… у нее уже собственный ребенок, подумать только! – вздыхает Мо.

– А у вас теперь есть внучка, – улыбаюсь я.

– Да. Честно сказать, это застало нас врасплох, но, как ни крути, теперь я бабушка. – И она лукаво глядит в сторону Хани.

– Ой, да брось, мам, сколько можно. Мы уже раз сто говорили на эту тему, – раздраженно бросает Хани.

Мо машет рукой в знак примирения, потом устало трет глаза.

– Господи, да что толку-то? – бормочет она, но затем улыбается.

Мы замолкаем, слышно, как Хайди лепечет во сне.

– Мо, я хотела кое о чем у вас спросить… можно? – заговариваю я.

– Валяй, почему нет? – спокойно говорит она, но смотрит настороженно, а пальцы рук вцепляются в колени, будто ищут опору.

– Не могли бы вы еще раз мне рассказать, почему дедушку Флага звали… Флагом? Я помню, кто-то мне про это говорил, когда мы были маленькими, но я не помню…

Мо явно расслабляется, разжимает руки: