Наследие - Кэтрин Уэбб (2016)

– Ага. Вечеринка уже практически закончилась, – зевает Патрик. Его ясные глаза покраснели.

– Можно пойти к нам, если хотите. Выпивки сколько угодно, – приглашаю я с энтузиазмом.

Бет обращает на меня предостерегающий взгляд, но мое приглашение никто не принимает – ссылаются на поздний час, опьянение, скорое похмелье. Я натягиваю куртку. Двигаюсь неловко, путаюсь, не могу найти рукава. Пытаясь выбраться из-за стола, я толкаю его, стаканы звякают. Когда мы поворачиваемся, чтобы уйти, Динни ловит Бет за руку, притягивает к себе и что-то говорит ей на ухо.

– Спокойной ночи, кузина Эрика! – окликает он меня, увидев, что я, покачиваясь, удаляюсь.

– Я все-таки права! – повторяю я упрямо, ковыляя прочь из паба.

– Эрика! Подожди меня! – кричит мне вдогонку Бет, появляясь в дверях паба. Но я, кажется, не могу остановиться. В моей крови огонь, он гонит вперед мое тело, я им не управляю. – Погоди же, стой!

Она догоняет меня, бежит рядом.

– Вообще-то, там было довольно мило, – говорит она.

– Я тебе говорила, – отвечаю я громко, перекрывая ветер. Я не могу точно определить, что сейчас чувствую. Какое-то дикое раздражение, безграничное отчаяние от того, что я ничегошеньки не знаю наверняка.

– О чем это вы там шептались с Динни?

– Он… э-э… – Она кажется смущенной. – Он просто попросил, чтобы я довела тебя до дому и уложила в постель. Вот и все.

– И все?

– Да, это все! Не начинай, Эрика, ты напилась.

– Не так уж я и напилась! У вас с ним вечно были свои секреты, и с тех пор ничего не изменилось. Почему ни один из вас мне не расскажет, что случилось тогда?

– Я… я уже говорила – просто не хочу это обсуждать, да и тебе это ни к чему. А ты что, и Динни уже спрашивала? – В голосе Бет звучит тревога, почти ужас. Я начинаю вспоминать, путано и бестолково, но прихожу к выводу, что не спрашивала, по крайней мере напрямую.

– Что он тебе на самом деле сейчас сказал?

– Я только что тебе сказала! Господи, Эрика… ты ревнуешь? Все еще? Спустя все эти годы?

Я останавливаюсь, поворачиваюсь к ней, пытаюсь рассмотреть ее в тусклом свете. Мне никогда не приходило в голову, что она знает. Что оба они знают, что вообще замечают, как я требую к себе внимания. От этого открытия мне становится только хуже.

– С чего мне ревновать, – бормочу я. Ох, если бы это было правдой!

Мы идем дальше, молчим, спотыкаемся, идем по шоссе. Когда мы подходим к дому, я понимаю: что-то неладно. Какой-то тревожный звоночек трезвонит у меня в мозгу, пытается пробиться сквозь пьяную дымку. Похоже, все дело в молчании Бет. В его качестве, в его продолжительности и глубине.

Бет отпирает входную дверь, но я пячусь назад из темного холла. В бледном свете луны он вообще похож на открытую могилу. Бет заходит, вспыхивает ослепительный желтый свет, и я поворачиваю назад.

– Ну что же ты, все тепло выпустишь, – произносит она.

Я трясу головой:

– Пойду пройдусь.

– Не говори ерунды. Половина первого ночи, холод собачий. Иди в дом.

– Нет. Я… побуду в саду. Нужно, чтобы голова прояснилась, – твердо говорю я.

Бет – силуэт в дверном проеме, безликий и черный.

– Тогда я подожду здесь, пока ты не войдешь. Не задерживайся.

– Не надо ждать. Иди ложись. Я недолго.

– Эрика! – зовет Бет, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. – Ты… ты не намерена оставить это дело? Ты не хочешь бросить свое расследование? – Настоящий страх звучит в ее голосе. Он кажется хрупким, как стекло. Я и сама испугана этой переменой в ней, ее неожиданной слабостью, уязвимостью, тем, как она держится за дверной косяк, словно боится улететь. И все же я не даю себя разжалобить.

– Нет. Не хочу. – И я ухожу прочь от нее.