Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА - Пуэртолас Ромен (2014)

Том Круз-Хесус Кортес Сантамария минуту рассматривал мужчину, оказавшегося рядом с ним. Невысокий, лет пятидесяти, одет в дешевые черные брюки с застроченными складками и такого же цвета рубашку. Из-под воротника выбивалась толстая золотая цепь (на такие пришвартовывают яхты) и густая седая поросль. Если бы не сумка-холодильник и манеры двух девиц эскорта, молодой человек мог бы побиться об заклад, что француз направляется на похороны.

Черт возьми, вот именно!

– Tu es Gitano, hermano? [26] – спросил он, почти не сомневаясь.

– Ну да, черт побери! – ответил Гюстав, словно это было ясно как божий день, растопырив при этом свои пухлые пальцы, унизанные золотыми перстнями. – Да, я цыган.

– Так что ж ты раньше не сказал! – бросил ему Том Круз-Хесус Кортес Сантамария, сразу же повеселев, тоже растопырив свои длинные пальцы, унизанные золотыми печатками, словно это был их тайный приветственный жест.

И направил свой болид в сторону терминала. Он не станет медлить, если речь идет о спасении прекрасной цыганки.

* * *

В порыве любопытства Аджаташатру открыл одну из таинственных картонных коробок, стоявших перед ним на ленте, на которых красивыми красно-золотыми буквами было написано «Ensaïmada mallorquina».

К его великому изумлению, речь шла о разновидности большой сдобной булочки, что-то среднее между улиткой и прической принцессы Лейлы, – в диаметре примерно равной старинной виниловой пластинке на тридцать три оборота.

Он отломал кусочек, попробовал и нашел ее чертовски вкусной. Приятно съедобной. Тесто было слишком мучнистым и вязким, но это можно было исправить, если запить водой. Проблема заключалась в том, что воды-то и не было.

Пока он задавался вопросом, как можно зарегистрировать горы булочек как обычный багаж, а грузчикам загружать их в самолет, не съев на ходу несколько штук, он услышал гул приближающейся машины.

Он быстро соскочил с конвейера. И очень вовремя, поскольку тот направлялся вглубь терминала, где факира, несомненно, поджидал парижанин со своей смертоносной сумкой.

Взгляд налево, взгляд направо. Ничего. Ничего, не считая коричневого кожаного чемодана размером с холодильник, проплывавшего в нескольких метрах от него по ленте, двигавшейся в противоположном направлении. Сказано – сделано, и он бросился к нему. По счастью, замка не было. Он расстегнул молнию, по-прежнему поглядывая по сторонам через плечо. Навстречу двигалась красно-желтая машинка. Водитель и пассажир, лица которых он не сумел рассмотреть, казалось, его не заметили.

Чемодан оказался переносным гардеробом, под завязку набитым одеждой. «Платяной шкаф!» – сказал себе Аджаташатру, и в его глазах промелькнуло недоверие. Размашистыми движениями он сорвал платья и костюмы с вешалок и бросил их в кучу на пол рядом с конвейером. Там были элегантные наряды, тончайшее белье, наборы дорогой косметики. Наверняка владелец – какой-то важный человек или богатый, а может быть, и то и другое…

Факир проскользнул в чемодан, держа в руке полбулочки на всякий случай, и заперся изнутри. Ему никогда еще не приходилось находиться в таком огромном чемодане, и впервые он не вывихнул плечо, как это случалось, когда на представлении он залезал внутрь своей волшебной коробки. Он вздохнул. По крайней мере, никто не будет протыкать чемодан длинными острыми саблями. Конечно, если француз не отыщет его здесь…

* * *

Тогда как плебс, этакая сороконожка в бермудах и босоножках, продолжал сновать между креслами и занимать места в салоне самолета, Софи Морсо, которая вошла первой, сидя во втором ряду, уже потягивала дешевое шампанское.

От проходившего мимо итальянца, который громко говорил и жестикулировал, каким-то образом отлетела крошечная соринка и попала прямо в зеленый глаз красавицы-актрисы. От вызванного этим раздражения из глаза выпала линза и тут же исчезла на синем ковровом покрытии.