Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА - Пуэртолас Ромен (2014)

Банковские купюры, как поросята, естественным образом стремятся спать в таком же положении, что и батарейки ААА в пульте управления телевизором. Один головой вверх, другой – головой вниз, третий – головой вверх, четвертый – головой вниз. Именно так Аджаташатру разложил пачки сиреневых банкнот, оставшихся в его чемоданчике, чтобы заполнить лакуны после того, как он отдал деньги своему другу.

Оба они должны были продолжить свой путь. Один двинулся на север, другой – на юг, но каждый из них навсегда сохранит воспоминания о том, что они пережили вместе. А может быть, однажды им снова удастся встретиться? Мактуб. Может быть, это предначертано? Ведь мир так мал, как носовой платок из индийского шелка.

Индийский писатель сидел на заднем сиденье такси, которое везло его в аэропорт. Предыдущее такси в Париже было своего рода отправной точкой его невероятного приключения. Это же, с гораздо менее удобными сиденьями, но шофером, не стремившимся его убить, завершало эту историю.

Решено. Индиец садится в первый самолет на Париж, встретится там с Мари, согласится пойти пропустить с ней стаканчик или купить в ИКЕА лампы, не станет выдергивать руку, если она начнет ее гладить, и будет проводить вечера, созерцая ее прекрасные загнутые ресницы, которые будут трепетать в такт его сердцу. Он расскажет ей секреты всех фокусов, какие она пожелает, перепишет финал романа, положив голову, закружившуюся от любви, ей на плечо.

В Ливии ему больше нечего было делать. Впрочем, ему вообще там нечего было делать, как дубу, который в один прекрасный день пересадили в пустыню Сахара. А главное – ему больше нечего было делать в Индии. Для нового Аджаташатру Кауравы Патела там не было места. Он сбросил кожу, как кобры, которых он заклинал всю свою жизнь. В Кишанйогуре он оставил свою старую кожу жулика. Он не мог больше туда вернуться и признаться, что до сегодняшнего дня его жизнь была просто маскарадом. Он не сможет уже вернуть людям надежды и иллюзии, которые у них украл. Они ничего не поймут. Да, Аджа вернулся, но он больше не факир, он хочет расстаться с одеждами, похожими на гигантские детские пеленки, – он хочет носить красивые рубашки.

На самом деле у него никогда не было особых способностей. Все, на что он был способен, – это просто выманить у вас деньги. Забрать то немногое, что вы скопили. Он не превращает воду в вино, не излечивает рак, он такой нежный, что не выносит, когда у него берут кровь для анализа, – тогда представьте себе, каково ему воткнуть вилку в язык! Ах, вы уже видели, как он это проделывал? Да, но язык-то был из резины!

Нет, он действительно не мог туда вернуться. Он должен был начать новую жизнь где-то в другом месте, вдали отсюда. Там, где он не рискует встретить ни единого жителя своей деревни. Он позвонит Джамлиданупу и Сиринг, как только приедет, и все им объяснит. Конечно, это будет нелегко, но они поймут. Он пошлет им тридцать пять тысяч евро. Им и всей деревне, чтобы они выбрались из нищеты. И тогда они действительно поймут. А себе он оставит десять тысяч евро, себе и Мари, отныне нужно было думать о них двоих. Это будет их ковер-самолет в новую жизнь.

Честную, нормальную, достойную.

И конечно, в ней будет любовь. Наверняка.

Но когда он приехал в аэропорт Триполи, все планы, которые он мысленно построил, рассыпались как карточный домик. Последний самолет в Руасси-Шарль-де-Голль улетел накануне, а следующий будет только через два дня, а может, и позже – пока взлетную полосу не очистят от занявших ее повстанцев.

В старину индусы-пустынники использовали чалму, чтобы измерить глубину колодца. Впервые за много лет Аджаташатру снял свою, чтобы измерить глубину своего горя.

* * *