С вечера до полудня - Клэр Бреттонс (1999)

Вставив в уши трубочки стетоскопа, доктор выслушала Габриеле сердце, проверила ее пульс, осмотрела горло.

Гордон страдальчески морщился во время этих процедур.

Наконец хрупкая австрийка повернулась к нему.

— С нею все в порядке.

— Что?! Да ведь она без сознания. Боже мой! Как вы можете утверждать, что с ней все в порядке?

— Мистер Сазерленд, больна не Габриела, а Лейси. Чтобы Габриела выздоровела, лечить нужно девочку. Мы можем всего лишь дать Габи лекарство, чтобы притупить боль, но не исцелить ее.

Габриела застонала. Вмиг оказавшись рядом, Гордон взял ее за руку.

— Все хорошо. Мы у доктора Хоффман. — Он надеялся, что это открытие доставит ей больше радости, чем ему самому. Он-то, честно говоря, считал, что доктор просто спятила. С Габи все отлично? Что за чушь?

— Доктор Ида, — прошептала Габриела, — объясните ему. Он не понимает.

— Конечно, Габи. Сейчас я выпишу тебе болеутоляющее. Попытайся отдохнуть. Я поговорю с твоим молодым человеком.

Доктор оторвала взгляд от медицинской карты, в которую что-то сосредоточенно записывала корявым детским почерком.

— Ну, мистер Сазерленд. Похоже, вы наконец-то получите ответы на все интересующие вас вопросы.

— Значит, вы говорите, что Габриела расследовала множество подобных случаев, и успешно? — хмуро спросил он доктора Хоффман полчаса спустя, стоя у окна в ее кабинете.

— Именно это я и пытаюсь вам втолковать. — Доктор налила себе еще чашечку кофе.

Гордон чувствовал полнейшую опустошенность. Эванс ведь был так уверен в том, что Габриела — ловкая притворщица. Да и сам Гордон не сомневался в этом. Он запустил руку в волосы. Да нет, сам он сомневался. С самого начала расследования ему никак не удавалось совместить образы той Габриелы, о которой говорил Эванс, и той, которая открылась ему. Она не мошенница.

О Боже, теперь ему придется сказать ей всю правду! А правда — это то, что мошенник он сам.

— Гордон. — Доктор Хоффман подошла к окну и встала рядом с ним. — Сейчас Габриела спокойно спит. Лекарство притупило боль. Но оно имеет побочный снотворный эффект, так что я оставлю ее в больнице на ночь.

— О’кей. — Приходилось признать, что где-то в глубине души он давно уже знал правду. В какой-то момент — сам не заметил в какой — он начал тревожиться о Габриеле, оберегать ее. Конечно, он ее не любил и никогда не позволит себе полюбить, но все же… — С ней все будет хорошо, не так ли?

Доктор покачала головой.

— Я не уверена, так она долго не выдержит. И, боюсь, Лейси тоже. Вы знаете, что мы чуть не потеряли Габриелу, когда погибла Тельма Нильсен?

Он резко обернулся.

— Чуть не потеряли? Ее?!

— Да, когда Шелтон привез ее сюда, она едва дышала — страдала от кислородной недостаточности. — Доктор заложила руки за спину. — Она слишком близко подступила к критической черте. Видите ли, связь Габриелы с жертвой настолько сильна, что она испытывает все ее страдания. — Доктор глубоко вздохнула. — Я надеялась…

— На что?

Гордон запустил руки в карманы. Господи, каким беспомощным он себя чувствовал! Он ведь ничегошеньки не понимал, не замечал. А винить было некого, кроме себя самого. Габриела пыталась ему объяснить, но он отказывался слушать.

— Я надеялась, что после того случая дар Габриелы не вернется к ней, ведь прошел уже год.

«Вернется». Это слово набатом прозвучало у него в мозгу и наполнило все его существо леденящим холодом. Гордон с трудом перевел дыхание.

— Что вы имеете в виду?

Доктор Хоффман потянула за стетоскоп на шее.

— С той ночи, когда она увидела мертвую Тельму, до начала инцидента с Лейси, Габриела преодолевала последствия тяжелейшей психической травмы. Вид замученной Тельмы настолько потряс ее, что она подсознательно блокировала свою способность принимать какие-либо психические сигналы, которые реализуются у нее в форме видений.

— О Боже! — Остатки сил покинули Гордона.