С вечера до полудня - Клэр Бреттонс (1999)

Он не мог вернуть ее назад. Не мог лично отомстить ее убийцам — они уже находились за решеткой. Лишь одно мог сделать Гордон для Эванса — не допустить, если это будет хоть в какой-то мере зависеть от него, чтобы другие женщины страдали так же, как страдала Тельма, не допустить, чтобы другие мужья видели своих жен в морге, как Эванс видел Тельму. Лишь это мог он твердо обещать своему другу.

Габриела нахмурилась. О чем думает Гордон? Его лицо такое мрачное, взгляд такой отстраненный. Какие бы чувства ни владели им сейчас, он глубоко скрывает свои эмоции. По дороге сюда она предполагала, что ему будет тяжело. Но только сейчас она поняла, насколько тяжело. Габриела вспомнила про его отца. Может быть, Гордону пришлось опознавать и его в этом же помещении? Она надеялась, что он расскажет ей все, но не хотела настаивать. Когда он сам будет готов довериться ей, он заговорит. И это время уже не за горами.

Держа под руку, она вывела его из морга и провела через стоянку к машине.

— Дай мне ключи, Гор, я сама поведу.

Без единого слова он протянул ей ключи.

Она села на водительское место и захлопнула дверцу. Гордон уселся рядом. Он словно одеревенел и выглядел, как индейский божок. Нет, лучше все же спросить его. Зря она, видно, решила выждать. Уже прошло довольно времени, чтобы он мог хоть немного опомниться, но он продолжал молчать, загоняя внутрь свои переживания. На собственном опыте Габриела знала, как важно выговориться. Прятать эмоции — вернейший путь к стрессу.

Она накрыла рукой его руку.

— Ты опознавал здесь Рейнера?

Взглянув на нее с удивлением, он попробовал высвободить свою руку, но Габриела держала крепко.

— Не таись от меня, пожалуйста. Мы слишком много пережили вместе, чтобы ты таился от меня.

Долгое время он не отвечал. И лишь когда она совсем было уверилась, что он так ничего и не скажет, Гордон заговорил.

— Тельма была… больше, чем просто друг.

— Значит, ты ее опознавал в этом морге?

Гордон кивнул. У Габриелы защемило сердце. Придвинувшись ближе, она сжала его руку.

Безмолвное горе трогало ее больше, чем безудержные рыдания и стоны. Хотя глаза Гордона оставались сухими, сердце его рыдало навзрыд.

— О Боже, мне так жаль!

Ему была нужна передышка, чтобы успокоиться. Им обоим. На горьком опыте с Тельмой Габриела усвоила, что чрезмерное волнение приводит к непоправимым ошибкам.

Включив двигатель, она направила машину к своему дому. Лейси сейчас в безопасности. Они могут позволить себе несколько часов сна.

Во время поездки Гордон не проронил ни слова. Он молчал, даже когда Габриела, не знакомая с системой передач его «порше», тронулась не вперед, а назад. Молчал, когда она, проверяя управление, рванула вперед так резко, что колеса чуть не оторвались от земли. Молчал, когда она едва не врезалась в свой собственный дом, пытаясь объехать детей, мчавшихся через дорогу на велосипедах.

Войдя в квартиру, Габриела бросила сумочку на кресло в гостиной, направилась прямиком в кухню и, открыв холодильник, окликнула Гордона:

— Проголодался?

Он остановился у зеркала в прихожей. Всю дорогу он не видел ничего, кроме бушующего пламени горящего дома. Но теперь он уже пришел в себя. Под глазами у него пролегли темные круги, все кости ныли, но он вновь овладел своими эмоциями.

— Ага, — отозвался он.

Вытащив из холодильника пиццу, Габриела разрезала упаковку. Наполняя водой чайник, он заглянул ей через плечо.

— О Боже, ты пытаешься меня отравить?

— Если не хочешь пиццы, можешь сам поискать себе чего-нибудь по вкусу.

В этот момент зазвонил телефон. Габриела отложила пиццу и взяла трубку.

— Габи? — послышался взволнованный голос Хильды.

— Да, это я. — Габриела потянулась за стаканом колы. — С вами все в порядке? У вас такой голос…

— Я хочу рассказать тебе кое-что, — задыхаясь, выпалила Хильда. — Секунду, я была под душем.

— Я подожду.