Черный код - Влада Южная (2016)

– Послушайте, Анита, – вдруг твердым голосом заговорила Дарья, – я же по глазам вижу, что вы теперь считаете моего брата монстром. Но это не так. В те моменты, когда он в хорошем настроении – это самый добрый и замечательный человек в мире. Самый лучший и внимательный брат. Спросите кого угодно, спросите его людей – все скажут о нем только положительное.

– Но бывают моменты, когда он в плохом настроении? – я вспомнила, как Макс со всей силы грохнул меня о стенку, и поежилась. Если Дарья сейчас будет все отрицать, я просто ей не поверю.

К счастью, сестра Макса так делать не стала.

– Бывают моменты, – неохотно призналась она, – когда он внезапно замыкается в себе. Уходит на свою половину дома, в свою комнату, и долго-долго оттуда не появляется. Иногда я слышу удары в стену или яростные вопли. Но потом он выходит, абсолютно спокойный и сдержанный, и как ни в чем не бывало едет заниматься делами. И он никогда не принимает неверных решений. Максим не только взял на себя все дела после смерти отца. Он сумел заключить перемирие с конкурентами и прекратить с ними войну. Увеличил наши доходы. Конечно, ради этого ему приходилось идти на всякое… но каждый раз, когда мне казалось, что он совершает ошибку, – он оказывался прав.

Мне охотно верилось в тот образ, который рисовала Дарья. Я уже сама успела повидать ее брата в двух диаметрально противоположных состояниях. И конечно, узнав, что он приходится сыном криминальному авторитету, окончательно утратила любые иллюзии на его счет. Имея отцовский пример перед глазами, Макс просто не мог вырасти мягким и нерешительным. Вопрос лишь, насколько он похож на своего отца в том, что касается распоряжения чужими судьбами.

– Вы хотите сказать, что убийство профессора Соловьева тоже оправданно? – вздернула я бровь.

– Анита… – раздался предупреждающий голос Вронской, – это вы должны нам сказать, а не мы – вам.

Я подавила раздражение и снова обратилась к Дарье:

– Хорошо, но вы верите в то, что ваш брат был абсолютно непричастен к выкидышу его жены? Что он не тряхнул ее в порыве этого своего плохого настроения? Не толкнул в стену сгоряча? Вы же говорите, что у них были бурные ссоры.

Она торопливо допила содержимое чашки и отвернулась, засунув в рот сигарету. Ее руки подозрительно дрожали.

– Дарья? Вы мне ответите?

– Анита! – Вронская дернула меня за локоть. – Эта тема не относится к делу. И этой семье неприятно ее поднимать. Воздержитесь, пожалуйста…

– Максим сказал, что Соловьев – не первая его жертва, – прошипела я в ответ. – Я хочу понять, кто был первым? Его неродившийся ребенок? Вы верите, что ваш подзащитный – не псих? Вам самой разве не проще выиграть дело, списав его действия на состояние аффекта? Может, он не в первый раз убивает из ярости?

– Максим – не псих, – ледяным тоном отрезала Дарья, по-прежнему не глядя на меня.

– Мой подзащитный, – вторила ей Вронская, – не страдает психическими отклонениями.

– Тогда почему он решил хладнокровно убить Соловьева и затем сдаться полиции? – я обвела взглядом обеих женщин, уже читая по их лицам ответ. – Он и вам этого не объяснил, так ведь? Он никому не сказал о своих мотивах. Это, по-вашему, поведение нормального человека?

Вопрос так и повис в воздухе, и неизвестно, прозвучал бы вообще на него ответ или нет, но нам помешали. В комнату вбежало двое детей. Они стремительно пронеслись мимо нас и прижались с обеих сторон к Дарье. Я внимательно их рассмотрела. Светловолосые, не в мать. Мальчик, одетый в костюмчик, выглядел лет на семь-восемь. Девочка была младше на несколько лет. Она скромно оправила короткую клетчатую юбочку и покосилась на меня.

– Где ваша няня? – строго спросила Дарья у детей.

– Она уснула, – пояснил мальчик, – а мы хотели выйти во двор поиграть.

– Но там какие-то люди, – добавила девочка, – они бросились к нам, а мы убежали обратно.

Вронская пробормотала что-то под нос и покачала головой.