Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

Она так ничего и не ела до самого вечера. И бесконечно прокручивала в голове свой план. Да, риск есть и, наверное, не самый минимальный. Но у нее нет выбора. Она выверяла план по часам, как когда-то по секундам рассчитывала свое выступление. Все должно сойтись. Нужно решиться и сделать это. Как будто атрофировалось что-то внутри, умерли все эмоции. Она с математической точностью снова и снова продумывала все детали. Она все взвешивала и взвешивала и, казалось, все никак не могла решить, но где-то глубоко внутри она уже знала, что решила. Даже не сегодня. Еще вчера. С одной стороны — жизнь Сергея, с другой — Димка. Если она умрет, а она была уверена, что очень скоро умрет, — то что будет с Димкой? Кому нужен чужой ребенок? Пожалеть, приютить на день, на два. А потом? Что будет потом? Воспитывать? Ведь это не неделю. Годы! На какие деньги? Все сейчас стоит денег. Садик. Школа. Образование. Да, конечно, есть Васька — добрая душа. Но у нее собственных доходов нет, а просить все время у Геры, Нет! Димка не будет жить в детдоме. И она, Нина, ни у кого больше не будет просить!

Приходила сестричка, та самая, молоденькая, разговорчивая, что заступила утром. Нина отдала ей ампулу и шприц, что купила в аптеке, и поинтересовалась:

— А колоть меня когда будете?

— Волнуетесь? — Сестричка сочувственно посмотрела на нее.

— Да так… — Нина неопределенно пожала плечами.

— Часиков в семь-восемь. Чтобы успели выспаться как следует.

— По-моему, я и потом успею выспаться. — Нина невесело усмехнулась.

— Сон очень полезен, — наставительно заметила молоденькая сестричка. Нина едва не фыркнула. Надо же! Сон, оказывается, очень полезен. Она и не знала. Впрочем, девочка очень миленькая. Наверное, сразу после медучилища.

— Так вы не забудете? — Нина сказала это уже в спину уходящей сестричке.

— Что вы! — Та обернулась и даже покраснела.

До шести Нина безвылазно сидела в палате. Потом вдруг подумала, что до сих пор не проверила, запирается или нет вечером вторая лестница, дверь на которую находится как раз перед ее палатой и которая ведет в коридор первого этажа. И вообще, это безумие, Все это происходит не с ней. Она сейчас ляжет спать, проснется завтра — и ничего этого не будет. Ни опухоли. Ни Лики. Ни Вероники Валерьевны. Может быть, и Сергея тоже не будет. Ничего не будет, Будут только она и Димка. Сейчас надо лечь спать и проснуться завтра. Прямо сейчас попросить сестричку вколоть это чертово лекарство. «Я сейчас подойду к ней и попрошу», — подумала Нина, выходя из палаты. Но повернула на лестницу.

Замок на двери присутствовал, но и только. Нина, взглянув, сразу поняла, что его никогда не запирают. Он был покрашен с торца вместе с дверью и, видимо, ни разу с тех пор не запирался. Иначе краска бы облупилась. Нина не спеша спустилась на первый этаж. Тут с замком та же картина. Очень хорошо. Так. Еще двадцать шагов по коридору — и дверь санпропускника. Он, похоже, тоже запирается только на ночь, то есть тогда, когда сестры и дежурные врачи поужинают, покурят, поболтают и отправятся спать. Это происходит, судя по вчерашним звукам, часов в одиннадцать-двенадцать. Даже позже. Она должна успеть. С колотящимся сердцем Нина снова поднялась к себе в палату. Как хорошо, что она здесь одна. Как плохо, что она здесь одна. Впрочем, у нее действительно не осталось выбора.

— Вот, Нина Анатольевна. — Сестричка вошла в палату к Нине с медицинским эмалированным лотком в руках. — Все как положено. А вы боялись, что я забуду! — Она поставила свой лоток на тумбочку.

Нина смотрела, как сестричка набрала лекарство в шприц, бросила в лоток пустую ампулу и намочила ватку в спирте.

— Одну секундочку. — Нина встала с кровати и улыбнулась сестричке. — Вас как зовут?

— Ира, — сестричка в ответ тоже улыбнулась Нине.

— Ирочка, у меня к вам небольшая просьба. — Нина подошла к встроенному шкафу, где висели ее вещи и стояла сумка. — Я вас сейчас кое о чем попрошу.

— Да?