Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

— Нина! — Он обошел кровать, чтобы взглянуть ей в лицо, но она упорно от него отворачивалась. — Как только закончатся эти дела с магазином… Нужно проплатить заказ, и у Герки какая-то катавасия с долгами. В общем, в самое ближайшее время я куплю вам квартиру.

— Все ясно, Сережа. — Она была спокойна каким-то спокойствием жертвы. — Я тебе уже сказала — нам ничего не нужно.

— Мы ведь продали твою квартиру, когда покупали машину, так? — Это спокойствие его раздражало. И раздражало то, что она ничего не просила, не требовала, не упрекала его, даже не плакала. — Почему я не могу купить тебе другую квартиру?

— Потому, что я не хочу другую. — Она тупо уставилась куда-то в пол, чувствуя, как в груди нарастает какой-то ком.

— Или я отдам тебе машину. — Сергей снова попытался заглянуть ей в глаза.

— Мне не нужна твоя машина, — прошептала она чуть слышно.

— Хорошо. — Он вспыхнул. — Хорошо! Живи здесь! Если тебе так хочется! Я могу жить с Ликой где угодно!

— Сережа, ты меня не понял — я вообще ничего от тебя не хочу. — Она обхватила голову руками, упершись локтями в колени. Только бы не упасть в обморок. Она чувствовала, что еще немного и она не выдержит. Не выдержит.

— Ну, перестань. Брось. — Он сбавил тон и в который раз попытался заглянуть ей в лицо. Сел на корточки, совсем так, как вчера перед Ликой. — Ну, Нина! Так получилось. Пойми, ну, пойми меня. Я тебя очень прошу. Ну что ты молчишь? Я сам не знаю, как это случилось. Но уже ничего не изменишь.

Она молчала. Отчаявшись добиться от нее чего-либо, он встал и с досадой отряхнул брюки.

— Вот деньги. На первое время. — Она услышала, как что-то звякнуло. Потом он вышел. Еще какие-то звуки. Она поняла, что захлопнулась входная дверь. Она все сидела на Димкиной кровати в каком-то оцепенении. Где-то внизу во дворе с силой саданули дверцей, вспутнутые голуби захлопали крыльями, просвистели мимо окна. В гулкой утренней тишине двора был слышен каждый звук. Машина рванула с места, взвизгнув покрышками. «Уехал», — поняла она.

Какое-то время она еще сидела, затем подошла к окну и посмотрела вниз. Машины не было, он действительно уехал. На комоде, придавленные помятой Димкиной юлой, лежали деньги. Она взяла их и машинально пересчитала. Тысяча долларов. Плата за операцию. Плата за предательство. Она равнодушно положила их обратно. Вспомнила, как вчера врач говорила о каких-то хламидиях и герпесе, которые у нее нашли. Она могла заполучить их только от него. Значит, он и раньше… Просто она не знала. Ком все стоял у нее в груди, но теперь прибавилось еще и чувство омерзения. На непослушных ногах она добрела до кухни и поставила чайник. Она сама не знала, зачем это сделала. Есть совершенно не хотелось. Просто нужно было что-то делать. Она вспомнила, как в гимнастике ее учили держать удар. Даже если ты оступилась, упала, сделала все неправильно, ты должна подняться с улыбкой. Улыбаться судьям. Улыбаться залу. Улыбаться сквозь слезы. Держать удар. Она машинально налила себе чашку кофе. Но пить его не стала. Просто сидела и держала чашку в руках. Остывающий кофе приятно согревал. Очень странно, что в разгар лета у нее были такие ледяные руки. Она не понимала, сколько прошло времени — час, два, пятнадцать минут?

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Нина несколько секунд сидела с таким видом, будто не понимала, откуда идет звук. Потом поднялась и сняла трубку. «Это звонит Сережа, — была ее первая мысль, — он сейчас приедет. Мне приснился весь этот кошмар».

— Але, але! — надрывалась трубка. — Нинка, это ты? Ничего не слышно…

— Это я, — бесцветным голосом ответила она. — Это я, Вася.