Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

Огромный, совершенно бандитского вида джип стоял посреди дороги как-то боком, перегораживая всю проезжую часть небольшой улицы.

— П-поехали покатаемся, лапуля? — предложил буквально вывалившийся из машины парень. — П-поехали добавим по коньячку!

С точки зрения Нины, эти два действия исключали друг друга. Она молча смотрела на молодого, намного моложе ее «качка», с очень короткой стрижкой, в шортах ниже колена, открывающих волосатые загорелые ноги, и в белой испачканной шелковой рубахе. Что же делать? А, все равно! Похоже, во всей Ялте, кроме этого человека, некому их подвезти. Парень разглядел наконец Димку, намертво повисшего на Нининой шее, и выдавил:

— Пардон, девушка…

Димка по-видимому захотел что-то сказать, но только снова захрипел и залаял.

— Ой, чево это с ним? — Хозяин джипа трезвел прямо на глазах. — Он чево… заболел?

— Да, пожалуйста, подвезите нас, — Нине показалось, что этот качок, напуганный Димкиным кашлем, сейчас развернется и уедет, оставив их одних на этой улице, которая ведет неизвестно куда. — Он мороженого поел, понимаете? Очень много сразу съел, понимаете? И вчера мы купались в шторм, он простудился. У него температура высокая, понимаете?

— Я тоже вчера купался. Все ништяк! — Качок протянул руку. — Вова.

— Нина.

— Мы в цирк хо… — начал было Димка и снова зашелся лаем.

Вова сорвался с места, засуетился.

— Во, блин, цирк! Сюда его давай, Нинок! — Он схватил с заднего сиденья черную кожаную куртку, расстелил ее и усадил Димку, завернув его почти с головой.

— У нас здесь машина недалеко, в переулке…

— Мама, мне дышать больно, — прохрипел Димка и заплакал, — мамочка…

Нина сама чуть не плакала. Вова, перегнувшись через спинку водительского места, качал головой.

— Какая там машина… Сдурела? Щас в больницу его бегом надо!

— В какую больницу? — Нину трясло, она все крепче прижимала к себе сына, пока Димка не завозился под курткой. — Ничего, ничего… — Она поглаживала его, и он немного успокоился. Только часто и тяжело дышал.

— Больница? Нормальная больница! Щас позвоним. Не плачь, Нинок, все путем… — бормотал Вова, разворачиваясь на узкой улице. Сильно тыкая пальцем в телефон, он набрал номер.

— Эдуарда Петровича, пожалуйста, — сказал он в трубку солидным баском и прошептал Нине: — Щас. Щас подойдет. Эдик? Але, Эдик? Это Вова. Ну, Вова… Помнишь? Ага!

Да, спасибо, зажило как на собаке… Да! Я тут с братаном одним щас приеду. Помочь надо. Не. Не огнестрел. Не знаю. Гавкает, как собака. Говорят, простудился. Да не, малой совсем. На, поговори с ним. — Он ткнул трубку Нине.

— Эдуард Петрович, — начала Нина, — простите пожалуйста, что…

— Мы к вам обращаемся, — закончил за нее невидимый Эдуард Петрович. — Сами мы не местные. Вы по существу говорите.

— Температура высокая и дышит тяжело. Кашляет очень странно. Как лает. И задыхается.

— Все понятно. Судя по всему, ложный круп. Я хирург, а вам в детскую больницу нужно. Трубочку дайте Вове, пожалуйста.

Видимо, Эдуард Петрович объяснил, куда ехать, потому что Вова вдруг резко развернулся, не обращая внимания на такие мелочи, как возмущенные сигналы других водителей и разделительный газон, засаженный цветами, и рванул в обратном направлении.

— В детскую щас поедем, — сосредоточенно объяснил он, ревя сигналом, чтобы уступили дорогу. — Щас им Эдик там типа позвонит. Золотой мужик. — Вова повернулся к Нине, что было, по ее мнению, на дороге совершенно излишним, и подмигнул Димке, рыжая голова которого виднелась из-под куртки. — Не дрейфь, братан, все путем!

Джип лихо подкатил к зданию, на крыльце которого виднелась фигура в белом халате. Нина выпрыгнула из машины, обежала кругом и открыла дверь с Димкиной стороны. Вова разговаривал на крыльце с врачом, и врач качал головой, слушая Вовин эмоциональный рассказ. Нина потянула Димку на себя, он снова закашлял-залаял. Вова подбежал.