Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Дети, обступившие приехавших плотной толпой, дружно засмеялись. И тут произошла странность. Словно бы горячий ветер пронесся над бывшим монастырем. У мальчишек полетели с голов красные «интербригадовские» пилотки: мода тогда существовала такая пионерская – носить красные пилотки, как в Испании. No pasarán![248] Пронесся, значит, ветер и стих. Дети, смеясь, принесли Мормышкину его улетевшую фуражку с синим околышком, тот нервно нахлобучил, даже не отряхнувши, пыльную фуражку на лоб, завел агрегат, уселся в седло, и, тарахтя, выехал с территории Трудовой коммуны. А далее произошла еще большая странность. Оказавшись на гудронном шоссе Глухово-Колпаков – Светлозыбальск, Мормышкин почему-то не только ни разу не дал старой суке в рыло, а мгновенно снял с нее наручники и повез старуху не в городское Управление, а прямо в Ленинград на вокзал, где, не говоря более ни слова, посадил ее на какой-то поезд, потом он не смог даже вспомнить – на какой. Далее следы Кати, как мы вам уже сообщили, дорогие мои, теряются. Мормышкин пришел в себя, только увидев полуторадюймовый красный круг на последнем вагоне уходящего состава – железнодорожный знак, предупреждающий машиниста идущего следом локомотива. Тут Мормышкин очень громко выматерился и, расталкивая людей, бросился к телефону. Старуха его околдовала и держала под пистолетом всю дорогу до Ленинграда – таков был его сбивчивый доклад начальству.

Следы уехавшей на поезде Кати, значит, теряются, а судьба Мормышкина известна: дурака Мормышкина коллеги расстреляли, предварительно выбив из него правдивые показания на всю Кутье-Борисовскую шпионскую сеть, жену его отправили в лагерь, а двоих малолетних детей – в ту самую Трудовую коммуну «Красное Борисово» в бывшем монастыре.

Да! Мы забыли рассказать о памятнике Кате, дорогие мои.

Красин заказал проект памятника в Цюрихской конторе Die Erinnerung an die Toten. Denkmäler und Grabsteine.[249] Кстати вам сказать, примерно через шестьдесят лет в ту же контору явилась мадам Катарина Нассау-Лисисин с заказом памятника на могилу профессора Ивана Красина. Измысленный Катею памятник должен был представлять собою двухопорную арочную балку, символизирующую мост. После того, как представитель Die Erinnerung an die Toten заверил Катю, что его фирма сможет выполнить любой заказ, но изготовление такой странной формы памятника потребует дополнительных средств, мадам, не торгуясь, уплатила.

Памятник из эшфордского черного мрамора стоит до сих пор, дорогие мои. Его всегда прибирают и моют, потому что всегда показывают экскурсантам. Знаете, есть такие странные люди, которые ходят экскурсиями по кладбищам. Им показывают красинскую могилу и переводят русскую надпись на высоком цоколе: «Моему отцу, великому строителю мостов и великому патриоту России. Екатерина Красина». А прежняя надпись «Professor Ivan Krasin. 1833–1918» перекочевала на цоколь чуть ниже новой надписи.

А над Катиной могилой он, Красин, тогда, много лет назад, будучи еще живым и долго и мучительно потом живший на белом свете, решил поставить изображение сидящей в легком покрывале обнаженной девушки, с легкою же улыбкою с прищуром глядящей на живых, приходящих к памятнику. Красин долго добивался от художника Die Erinnerung an die Toten портретного сходства с Катею и добился почти полного. Он послал в Россию Лисицыну расчеты, рисунки, чертежи и деньги. И надпись, которую желал видеть на памятнике: «Княжна Катерина Борисовна Кушакова-Телепневская. 1851–1869. Тебе суждена жизнь вечная и вечная моя любовь».