Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

– Шеннон, – продолжил Макс. – Ты морочишь ей голову. Ты скотина.

– Шеннон? Серьезно?

– Тебе насрать на нее. Мы все это знаем.

– Это неправда! – Халед посмотрел на нас в поисках подтверждения своих слов. Мы отвели взгляды.

– Ты не идиот, – сказал Макс. – Ты знаешь, что нравишься ей. А ты играешь с ней, таскаешь ее с собой повсюду, заставляешь ее думать, будто можешь изменить свое отношение к ней… Но ты же ничего не собираешься менять, верно?

Голос Макса был мрачным, в нем проскальзывал гнев. Халед молчал. Похоже, он что-то прикинул про себя и посмотрел на Руби.

– Дело ведь тут не в Шеннон, верно? – спросил он.

У Руби был такой вид, будто ее сейчас стошнит; руки прижаты к животу. Она согнулась, наклоняясь к выложенному плиткой полу.

Вид у Халеда был самодовольный. Я заметила, что грудь Макса вздымается и опадает в такт тяжелому дыханию. Я знала: он уже жалеет о том, что затеял этот разговор. В обычных обстоятельствах Макс держал бы свое мнение при себе. Но он словно достиг точки кипения, и всё, что случилось за минувший год, разом нахлынуло на него.

Макс посмотрел на Руби. Она не ответила на этот взгляд, и лицо его омрачилось. Ему следовало бы знать, что Руби приберегает свой особенный взгляд для тех случаев, когда они остаются наедине, и никогда не проявляет его на публике, особенно в нашем присутствии. Макс схватил с дивана свой телефон и бумажник и удалился по коридору.

Халед вздохнул и принялся расхаживать туда-сюда, расчесывая пальцами свои темные волосы.

– Твою мать!

Руби застонала.

– Кажется, меня сейчас вырвет.

Мы смотрели, как она бежит в сторону туалета, зажимая рот ладонью. Я знала, что Макс обратил свою ярость на Халеда, не выдержав тяжести безответных чувств к Руби.

– Что я ему сделал? – спросил у меня Халед. Я не ответила. – Серьезно, я ничего такого ему не сделал.

Я похлопала ладонью по дивану рядом с собой, и он с протяжным вздохом сел.

– Макс устал, – сказала я. – Всем нужно побывать дома. Нам всем требуется отдохнуть друг от друга.

– Да, но что мне теперь-то делать? Просто забыть о том, что случилось?

Я подумала обо всех вещах, которые мне пришлось забыть, и ответила:

– Да.

Халед оперся подбородком о ладони, и так мы сидели некоторое время, пока не вернулась Руби. Дальше мы молчали уже втроем.

* * *

Когда Джемма пришла в себя и спросила о нас, я единственная еще бодрствовала. Халед и Руби уснули на жестких больничных диванах, покрытых пятнами. Я посмотрела на часы: два часа ночи. Медсестра провела меня в палату.

– Привет, – хрипло произнесла Джемма.

– Привет, – отозвалась я и посмотрела на пластиковый пакет, от которого к ее руке тянулась трубка капельницы. Джемма проследила мой взгляд и закатила глаза.

– Ты знаешь, что британцы более восприимчивы к алкоголю? – сказала она.

– Это правда? – спросила я.

– Нет. – Джемма попыталась засмеяться, но, похоже, у нее не было на это сил. Она повернула руку раскрытой ладонью вверх. Вопреки своему желанию, я все-таки положила свою ладонь поверх ее руки. Она сказала, отводя взгляд: – Наверное, я напилась потому, что порвала с Лайамом. – Глаза ее печально блестели.

«Хм-м-м».

– О нет. Как жаль! – произнесла я, подыгрывая ей.

«Наконец-то». Я поверить не могла, что ее ложь продержалась целый учебный год и никто не раскусил, что Лайам на самом деле не был ее парнем.

– Да, – дрожащим голосом отозвалась Джемма. – Я решила, что сейчас самое время. Поэтому мне кажется… – Она помолчала, испустив глубокий, горестный вздох. – Мне кажется, что сейчас я просто немного на эмоциях. И потому слишком много выпила.

– Я в этом уверена, – подтвердила я. – Расставаться всегда тяжело.

Мы помолчали. «Надеюсь, Джемма поняла, что ее пьянство становится проблемой».

Через минуту она посмотрела на меня полными слез глазами и произнесла:

– Прости.