Скажи мне все - Камбрия Брокманн (2020)

Халед ничего не сказал, только посмотрел на меня, но я отвернулась и открыла свою тетрадь. Студент вошел в аудиторию, и Халед отскочил от преподавательского стола. Джон сохранял спокойствие – лишь небрежно, по-приятельски, кивнул вошедшему, а потом вернулся на свое место. Проходя мимо моего стола, подмигнул мне.

Когда аудитория заполнилась студентами – все молчали, время от времени кто-нибудь делал долгие глотки кофе из термокружек, – вошел профессор Рой. Джон посмотрел на Халеда и поднял брови; мне было понятно, что он хочет насмешить его, но Халед притворился, будто деловито листает «Фрикономику».

Я села прямее, ощущая беспокойство; мои защитные стены сделались еще выше. Профессор Рой поудобнее расположил на столе свой ноутбук и несколько книг и откашлялся. На долю секунды помедлил, глядя на экран. Я гадала, не забыл ли Джон вернуть все так, как было прежде. Оглянулась на него, но он, похоже, ничуть не был обеспокоен, а когда поймал мой взгляд, то ответил мне хитрой довольной ухмылкой.

* * *

Я рассеянно листала свой «Фейсбук», разглядывая фотографию с выходных, на которой Руби отметила меня. Снимок был темный, вспышка освещала только наши лица, блестящие от пота; музыкальная группа выступала в старом спортзале. Я продолжила смотреть новости, мелькнуло имя Джеммы – в посте Лайама на ее странице. Скучаю по тебе, детка, жду не дождусь лета, когда мы будем вместе каждый день. #первыйстаканзаменя. Я щелкнула на имя «Лайам Вельд», но его страница была настроена на режим приватности и доступна только для друзей. На фотографии профиля он и Джемма стояли на какой-то сцене – вероятно, в старшей школе или на выступлении летнего театра. Я гадала: быть может, они познакомились именно через школьный театральный кружок? Надо было побольше расспросить Джемму о Лайаме, но я забыла. В то время это не показалось мне важным.

Я смотрела, как Макс и Руби спешат ко входу в «Гринхаус»; их лица раскраснелись от холода, куртки припорошены снегом. Они улыбались друг другу и о чем-то разговаривали; шагали практически вровень, и стройная Руби хорошо смотрелась рядом с худощавым спортивным Максом.

Я посмотрела в окно, выходящее на озеро. Тройка лыжников скользила по занесенной снегом ледяной поверхности, синхронно взмахивая палками.

Мы втроем занимались домашними заданиями в «Гринхаусе», золотистый свет ламп озарял нашу подготовку к зимней сессии. Короткий световой день и мороз вынуждали нас оставаться в помещении, мозги перегревались от усилий запомнить все статьи и теории по тому или иному предмету. Еще один день экзаменов и сидения над бумагами – и нас отпустят домой на зимние каникулы. Я уже боялась этого. Руби и Макс, румяные от пребывания на холоде, вошли в холл – они ходили выпить горячего шоколада в «Брю». Когда подошли ближе к моему дивану, я выключила звук в наушниках, однако никак не дала понять, что заметила Руби и Макса, – притворилась, будто продолжаю читать.

– Любимый цвет? – спросила Руби. Макс помолчал.

– Синий, – сказал он, потом подумал несколько секунд. – Любимая телепередача?

Руби свела брови, обдумывая ответ. Потом застенчиво произнесла:

– «Семейство Кардашьян».

– О да, – отозвался Макс, – я больше не могу дружить с тобой.

Руби засмеялась и достала из своего рюкзака учебник. «История татуировок». Я заметила на обложке фото мужчины, чья грудь была расписана черными чернилами. Взглянула на книгу, лежащую у меня на коленях. «Введение в уголовное право».

Мои друзья уселись на диван бок о бок. Руби скрестила ноги и выпрямила спину. Розовая шапка с помпоном обрамляла ее лицо, имевшее форму сердечка, из-под шапки выбивались темные волосы. В последнее время Макс задерживал на ней взгляд дольше обычного.