Обычные суеверия - Виктория Борисова (2014)

Он зачем-то стукнул кулаком по двери (зря, конечно, только руку отбил!) и попытался успокоиться. Ну что психовать по мелочам? С минуты на минуту пройдет кто-нибудь, благо, время такое, что все выходят — на работу там, в школу или еще куда… Сейчас Вадим был бы рад видеть кого угодно из своих соседей, даже ворчливую пенсионерку Марью Степановну с шестого этажа или гомонящий выводок шкодливых отпрысков многодетной семьи Батаевых — вечной головной боли соседей, учителей и участкового, но, как назло, вокруг было пусто и тихо.

— Черт! Вымерли они там, что ли? Хоть бы кто появился!

Прямо за спиной Вадим услышал шорох крыльев. «Надо же, опять голуби разлетались! — подумал он с досадой. Вечно их подкармливают местные старушки, божьи одуванчики… Сидят себе у подъезда и крошат чуть зачерствевшие батоны, умиляются на воркующих сизарей, а потом эти жирные обнаглевшие твари чуть ли не с курицу величиной уже и летать не могут как следует. Только путаются под ногами да гадят где попало».

Но это был не голубь. Черная птица неизвестной породы сидела на ветке чахлой сирени, высаженной прямо под окнами, и рассматривала его в упор, поворачивая голову то вправо, то влево. В ярком утреннем солнце перья ее отливали синевой, а глаза с ярким оранжевым ободком смотрели зорко и совершенно осмысленно.

Вадим похолодел. Именно эту птицу он видел тогда, в пещере! Он пытался уверить себя, что все это бред, плод больного воображения, но мутный, нерассуждающий страх уже сдавил сердце.

— Кыш! — крикнул он срывающимся голосом и махнул рукой. — А ну, кыш отсюда!

Птица, кажется, совсем не испугалась. Она посидела еще немного, все так же бесцеремонно рассматривая Вадима в упор, потом не спеша, с чувством собственного достоинства расправила крылья и взлетела. У самых ног Вадима упало черное глянцево отблескивающее перо, а птица еще покружилась немного над головой, прокаркала что-то явно оскорбительное и скрылась из виду.

Вадим дернул дверь изо всех сил, и она сразу же распахнулась — неожиданно и легко. Он ввалился в подъезд мокрый, как мышь, с бешено колотящимся сердцем. От утреннего хорошего настроения не осталось и следа.

В лифте Вадим привалился к стене, совершенно обессиленный. Вот глупость какая! Подумаешь — кодовый замок барахлит. А птица… Ну мало ли какая только тварь не заведется в большом городе! Вон, говорят, в подземельях метро крысы вырастают чуть не с собаку величиной, а в канализации крокодилы плавают. Может, это грач или эта… как ее… Пустельга какая-нибудь.

В видах птиц Вадим совершенно не разбирался, но внезапно всплывшее в памяти слово понравилось и привязалось, назойливо крутясь в голове. «Пустельга… Пустяки, чепуха — вот что такое ваши страхи, Вадим Александрович! — твердо сказал он себе, когда лифт наконец распахнул автоматические двери на девятом этаже. — О деле надо думать, а не голову себе забивать черт-те чем!»

Вадим даже успокоился немного, но, подходя к двери своей квартиры, заметил нечто и вовсе необычное. На стене черной краской был нарисован странный символ — перевернутая пятиконечная звезда, вписанная в круг, и куча каких-то непонятных закорючек вокруг нее.

— Опять подростки балуются, — подумал он, стараясь сдержать тошноту, вдруг подступившую к горлу. — Да, да, конечно подростки! Распустили их родители… Заставить бы языком это вылизать.

Но все же где-то в дальнем уголке сознания черной точкой засела тревога. Слишком уж тщательно были вычерчены геометрические фигуры. Слишком аккуратно нарисованы чудные закорючки. Это было совсем не похоже на подростковое хулиганство. Но главное… Вадим даже не смог бы этого объяснить. Неведомый символ внушал тупой безотчетный первобытный страх.

Глава 4

Рыжая