До самой смерти (ЛП) - Дженнифер Арментроут

— Я сказала ему, что люблю другого.

Рот Коула выдавал напряжение.

— Что?

— Вот, что я сказала ему, Жениху, — пояснила я. Я не использовала его имя и не хотела начинать. Это слишком большая честь для него. — Я сказала ему, что уже люблю другого.

Несколько секунд Коул просто смотрел на меня. Его бледные глаза словно потеплели на несколько градусов. Когда я сказала это Жениху, я умоляла его увидеть во мне живого человека, того, кого любили, по кому будут скучать, женщину, которая будет скучать по своим любимым. Это сработало в весьма извращенной манере, помогая мне сбежать, но это не было ложью. Я уже тогда была влюблена в Коула, возможно, даже по-настоящему любила его.

Как и сейчас.

Коул прикрыл глаза и наклонился к нашим соединенным рукам. Он молчал. Я не знала, о чем он думал, но пока наблюдала за ним, успела понять, что именно я чувствовала, проснувшись и увидев его здесь. И мои чувства не изменятся.

Я любила Коула Ландиса.

***

Коул остался на ночь в моей больничной палате, и я задумалась, насколько сильно на медсестер повлияли его значок и улыбка. Утром меня выписали, и он отвез меня домой.

Коул не поднимал тему того, что я рассказала ему вчера ночью, но было не похоже, чтобы она зависла между нами. Я просто высказалась, открылась, и это изменило то, что я чувствовала в его присутствии. Не думаю, что Коулу это было очевидно, и не то что бы у меня на лбу было написано: я поделилась, потому что влюбилась. Но для меня все было иначе. В хорошем смысле.

Я не жалела об этом.

Мама настояла на том, чтобы накормить Коула завтраком, и порхала над ним, накладывая ему на тарелку бекон и сосиски. Его ухмылка явно говорила о том, что такое внимание ему нравится, а мне нравилось наблюдать за ним. После завтрака я вышла вместе с ним на крыльцо.

— Я скоро вернусь, — сказал он, положив руку мне на бедро. Он притянул меня к себе. — Нужно кое-что закончить. И принять душ, а еще собрать сумку.

— Сумку? — переспросила я.

На его губах заиграла полуулыбка.

— Чтобы остаться у тебя на выходных.

— Правда?

— Да. У нас ведь в силе планы на ужин, но мы их скорректируем так, чтобы тебе не пришлось выходить из дома. Да, я знаю, что ты в порядке, — сказал он, прежде чем я смогла его перебить, — но мы не станем тебя перенапрягать.

Я приподняла бровь.

— Я уеду совсем ненадолго. — Коул положил другую руку мне на щеку. — Обещай мне поберечь себя.

— Обещаю, — пробормотала я, немного потерявшись в его голубых глазах.

Понимающая улыбка появилась на губах Коула, и он наклонился, нежно, но кратко целуя меня. Я не хотела его отпускать, и это чувство было столь новым для меня, я задумалась о нем, возвращаясь на кухню. В воздухе витал аромат бекона.

Мама уже убрала тарелки и, хотя я обещала не перенапрягаться, это не означало, что я стану сидеть сиднем весь день. Боль в голове была терпимой даже без медикаментов, и я хотела кое-что проверить.

Я взяла фонарик и накинула дождевик, прежде чем выскользнула в заднюю дверь. Застегивая дождевик, я пересекла веранду и вдохнула морозный воздух. Вокруг пахло снегом. Не многие люди знали, что у предстоящего снегопада есть запах, но для меня он всегда пах свежо и знакомо.

Подмерзшая трава хрустела у меня под ногами, пока я проходила под деревьями. Передо мной появилась низкая каменная стена. Она была здесь с тех самых пор, как построили дом, и я предполагала, что это была изначальная граница владений. Я прошла через небольшую калитку на заброшенную аллею, тоже поросшую травой. Несколько ярдов спустя я увидела еще одну каменную стену, высотой мне по пояс. За ней, в центре лужайки, стоял мавзолей.

Желудок сжался, когда я зашла на территорию старого кладбища. Я не могла припомнить, когда в последний раз была здесь, когда была помладше, я вообще избегала этого места так, словно там притаились зомби, пожирающие людей.