Полнолуние любви Том 2 - Ана Морецон, Пикарду Линьярес, Мария Барбоза, Марсия Пратес (1995)

– Нет, прекрасно понимаешь, что я говорю об Аугусто Соуто Майя. Он был у тебя в офисе, и я хочу знать, о чём вы с ним говорили...

– Ах, да, в самом деле... он заходил ко мне. – Дуглас сел на кровати и стал тереть кулаками глаза. – Он и вправду был у меня. – Дуглас длинно зевнул. – Очень нервничал, ходил вокруг да около, а потом заявил, что хочет оправдаться передо мной. Сказал, что между вами никогда ничего не было, потом встал и ушёл. Вот и всё. Так что спи спокойно, моя красавица. – Дуглас натянул одеяло на голову и нарочито громко захрапел.

Мерседес сидела и беззвучно плакала.

– Ты хочешь водички? – спросил Диего, войдя в спальню к Женуине. – Я ведь слышу, ты не спишь, мучаешься. О Боже, да у тебя руки ледяные. – Он взял руки Женуины в свои и стал нежно гладить.

– Я переживаю за Мерседес, – тихо сказала Женуина.

– А я знаю, чем тебе помочь, мамулечка, тебе нужно немного расслабиться. И лучшее средство – лёгкий массаж, не ускользай от меня, не волнуйся, это всего лишь массаж. Если бы ты знала, как я тосковал по тебе. Я любил тебя всё это время, все эти годы я о тебе помнил. Понять не могу, как я мог без тебя жить. Я люблю тебя, и мы вместе поможем нашей девочке, клянусь тебе! Я сделаю всё, что в моих силах. – Он обнимал её всё сильнее и нежнее, и Женуина безвольно никла в его объятиях...

...Тулио резко сел на постели, прислушался, но всё вокруг было тихо. Он прошёл в свой кабинет и разложил «карты судьбы». Последней картой была пятнадцатая – «карта измены», и Тулио сжёг её. До утра он сидел за своим бюро, склонив голову на руки, пока не услышал, что мальчик встали. Тогда он прошёл на кухню и начал готовить завтрак. Казалось, что он постарел на десять лет.

– О, Господи! – сказала Женуина, открыв глаза и увидев рядом на подушке лицо Диего.

– Мамулечка, – пробормотал Диего, – подожди немного, сейчас я чуть подремлю, и снова буду любить тебя.

Но Женуина вскочила, надела халат, ушла на кухню и приготовила завтрак. Она подала завтрак Диего на подносе и внимательно смотрела, как он ест.

– Вот это ты здорово придумала, мамулечка, как в прежние времена... – сказал Диего, вытирая холёную бородку белоснежной салфеткой.

– А теперь одевайся и уходи! – тихо сказала Женуина. – Плоть слаба, но рассудок мой окреп за годы одиночества. Мы совершили ошибку, вернее, я ошиблась, дав тебе то, чего ты недостоин.

– Ты просто боишься себе признаться в том, что ещё любишь меня. – Диего попытался её обнять.

– Это не имеет значения, у меня есть человек, которому я верю, и который всегда будет рядом со мной! Я люблю Тулио, он самый лучший человек из всех, кого я встречала. И я счастливая женщина, потому что у меня есть Тулио. Уходи, Диего! Уходи из моей постели и из моей жизни! Я не хочу платить страданиями Тулио за свою слабость.

– Это всё мораль бедняков, ты совсем не изменилась.

– Да и ты не изменился, Диего. Помотало тебя по жизни, весь в морщинах, а всё такой же. Знаешь, собирай свои пожитки – и уходи отсюда сейчас же. Я говорю это очень серьёзно и так же искренне, как в тот день, когда я ответила тебе «да» перед алтарём.

В самые тяжёлые минуты своей жизни Тулио шёл на аэродром. Ведь когда-то он был бортмехаником, и его тянуло к простору лётного поля, гулу двигателей и голосам диспетчеров, разрешающих взлёт и звучащих, будто голос Всевышнего с неба.