Дрессировщик. Искупление - Ольга (Anabolik) (2021)

— Ты прекрасно знаешь, что я могу вообще на них не встать. — Этот вопрос решался не так просто, как все другие, касающиеся денег. И сначала Игорю хотелось выть от бессилия и злости, но сейчас уже стало легче. Наступила стадия принятия, по словам психолога.

— Я прекрасно знаю, что сможешь, если захочешь. Не тот характер повреждений у тебя, чтобы считаться безнадежным. Если не поставят здесь, поищем другое место. — Осведомленность Симонова раздражала необыкновенно. Игорь не привык к тому, что кто-то еще, кроме него самого, что-то знает о его жизни. А сейчас выходило, что все подробности, касающиеся жизни и здоровья, были известны этому наглецу.

— А если не захочу?

— Будем считать, что я не довел дело до конца, и ничего у тебя не возьму. Так и живи с этим грузом на совести. — Гость легко развел руками, словно речь шла не о шестизначных суммах. Вполне возможно, что они и к семизначным приближались. Персонал клиники не имел права говорить Игорю, сколько за его лечение заплатили. Похоже, что это было особым условием в договоре.

— Что за игра в доброго самаритянина, Валер? Для чего стараешься?

— Это не игра. Считай, что эти бабки у меня лишние. Мог бы отдать в какой-то благотворительный фонд, но предпочел сделать это адресно. — Как ни странно, он выглядел очень серьезным.

— Мне благотворительность не нужна. Помогай каким-нибудь реально нищим.

— Как ты Жене однажды помог? — Игорь не помнил за собой таких диких порывов, как сейчас: внезапно захотелось ухватить стул за ножки и опустить его Валере на голову. Хороший стул, тяжелый, металлический… А Симонов, похоже, только это и добивался. Взгляд у него был очень довольный. Пришлось приложить усилие и надеть на лицо маску безразличия. С большим трудом.

— Тебя это не касается. — Вот и все, что смог прохрипеть в ответ. Говорить реально устал, но промолчать — было бы уже слишком даже для него.

— Ну, отчего же… Теперь девочка на моем попечении, и меня касается все, что связано с нею. Хорошая девочка, кстати. Умная, непритязательная… При ее внешности могла бы выделываться, как вошь на гребешке, а эта стесняется…

Игорь наблюдал за тем, как расплывается в улыбке его нежеланный друг и помощник, и понимал, что одним желанием раскроить ему череп стулом все не закончится. В мыслях мелькали картинки казни, одна ярче другой. Жаль, что физически он не мог выполнить ничего из придуманного. Если только запустить в Валеру планшет, лежавший на коленях… Было бы смешно и несерьезно. И точно показало бы степень его раздражения.

— Не буду спрашивать, какова она в постели… — Валера все дальше заступал за запретную черту, а Игорь ничего не мог с этим поделать.

После долгой паузы, в которой должен был, но так и не прозвучал ответ, Симонов с улыбкой продолжил:

— Потому что это будет свинством с моей стороны и предательством ее доверия.

— Ты уже эту тему поднял. Уже свинство.

— Прости, друг мой, но до твоего уровня я еще долго не дотяну. На хрена ты так поступил с девчонкой?

— Так ты за этим приехал, что ли? Не обо мне печешься, а для Жени стараешься?

— Я пекусь исключительно о своем эго и очень тревожной совести. Ну, еще об имуществе радею.

— Жалко жеребца, да? Считаешь, что я тебя кинул? — говорить было все больнее и труднее. Но сейчас Игорь не смог бы остановиться, даже если бы ему насильно закрывали рот. — Поэтому изгаляешься, ищешь, с какой стороны подступиться?

— Мда… А ты еще больший дурак, чем я думал.

— Мне еще твоих диагнозов не хватало.

— Так ты мне ответишь или нет, что за кошка между вами пробежала? Что это за финт ушами был? Я-то, грешным делом, сначала думал, что тебе просто надоела молодая наглая любовница, и ты ее ко мне сплавил. Посмеялся над хитрым ходом, расстроился, но не сильно переживал.

— Все правильно подумал.

— Врешь. Сам знаешь, и я об этом знаю. И даже Женя прекрасно понимает: дело не в том, что надоела.