Мой папа самый лучший - Саша Ройс (2021)

Я и в самом деле жажду высказать свое нелицеприятное мнение о нем, но в последний момент передумываю. Хочу еще немного понаблюдать за этим ненормальным, прежде чем сказать ему правду.

— Может, хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Мужчина опасно приближает лицо, грозясь осуществить свои намерения, но я лишь надменно фыркаю и сверкаю взглядом.

— Значит, не нравлюсь?

— Дело не во внешности, мне не по душе твои принципы, — обхватываю пальцами предплечье его руки, которой он держит мое горло.

— Как же мы тогда будем играть свои роли перед Авророй и моей матерью?

— Спи, с кем хочешь, только я не хочу об этом знать и догадываться! — напрягаясь, шиплю я, но отодвинуть мужчину от себя у меня, увы, не получается.

— Зачем тебе это все? — искренне недоумевает Потемкин.

— Я пойду на многое, лишь бы Аврора была счастлива. Честно, Мирон, я поняла это только сейчас. А если и у Дарьи Филипповны будут отсутствовать поводы для волнения в столь преклонном возрасте, то это тоже будет прекрасно! Не хочешь предоставить своей матери, возможность спокойно насладиться жизнью?

— Что ты мелешь? Откуда ты что знаешь? — рычит на меня он.

Пользуясь растерянностью мужчины, вцепляюсь ему в руку, надавливаю и освобождаю свое горло от его сильных пальцев. Он отстраняется, и я делаю широкий шаг в сторону.

Уперев руки в колени, сгибаюсь пополам и жадно глотаю воздух.

— Ты что-то знаешь?

— Да, — осипшим голосом, роняю я.

Массирую шею, чтобы быстрее восстановить кровоток. Почувствовав облегчение, высказываю Потемкину свои соображения.

— Кажется, твоя мама меня присмотрела.

— Что???

Из груди вырывается тихий стон.

— Боюсь, что Аврора тоже в этом участвует…

Видя на лице Мирона откровенное недоумение, снисходительно щелкаю языком.

— Мне сразу все показалось немного странным. Но я все-таки, допускала мысль, что Аврора могла придумать все сама. Только сейчас поговорив с Дарьей Филипповной, у меня все пазлы сложились в единую картинку.

На миг к голове подтягиваю плечи.

— Твоя мама всего лишь хочет, чтобы ты остепенился. Представив меня своей девушкой, ты сам не зная того, подыграл ей. Стал двигаться согласно ее сценарию. Она так счастлива, что перестала соблюдать осторожность и проговорилась мне, что знает моих родственников. Акцентирую твое внимание на том, что я в этом заговоре не участвую. Иначе, какой мне смысл все тебе рассказывать?

Не мигая, смотрю в глаза лазурного цвета.

— Лебезила бы сейчас перед тобой, — и продолжаю, ломая голос, — с чем подать тебе пирог, Миронушка, с рисом или капустой?

Запрокинув голову, Потемкин изрекает емкое ругательство. Кажется, до него дошло.

Я себе позволяю чуть расслабиться, хотя бы подышать молча, до того как приступить к обсуждению дальнейших совместных действий. Мирон ходит рядом, явно переваривая полученную от меня информацию.

Вдруг мы слышим различимый шорох и одновременно оборачиваемся к открытым воротам. Я замираю в ожидании появления источника шума, чем и пользуется Потемкин. Широкими ладонями он обхватывает мою голову, поворачивает к себе и целует.

— Это мать. Подыграй мне, — шепчет он, практически не отрываясь от моих губ, и теснее прижимается к ним снова, стоит шороху усилиться.

Подыграть?

У меня тут же возникает ассоциация «кино», «спектакля».

Каждая девочка, наверное, хоть сколько-нибудь мечтает быть актрисой. И я мечтала. Только давно. В детстве.

За собой я замечала, что могу изобразить что-то в рамках деловых переговоров, обсуждения условий договора.

Например, не замечать пристального взгляда мужчины клиента, улыбнуться, когда болит голова, или идти грациозно, если слегка натерла ногу.

Но это все, на что я способна. Рождать эмоцию из ниоткуда, я никогда не пыталась и не хотела.

А сейчас?

У меня такое смятение чувств, что тут никаким анализом не поможешь.