Мой папа самый лучший - Саша Ройс (2021)

— Почему вы думаете, что слово «извини», залечит раны женщины и возместит все понесенные убытки?

— «Вы» — это кто? — с любопытством парирует мне в ответ бывший.

— Мужчины! Муж-чи-ны, — мерно и тихо ударяю пальцами по поверхности стола.

Хмыкает сволочь, будто я не по адресу.

— У мужчин другая сущность.

— Козлиная сущность, — с энергичностью стервы подмечаю я.

Лицо Ивана становится сосредоточенным. Понял, что со мной не так просто. Ради чего мне и с какой это стати спускать ему весьма не шуточную выходку? Безобразное поведение в минувшую встречу…

— Прости, ладно?

Недоуменно покачиваю головой и закатываю глаза.

Как все просто.

Как у них все просто!

Облокотившись о спинку стула, сижу достаточно в расслабленной позе деловой дамы, закинув ногу на ногу и имея небольшой запас расстояния от края стола.

Увожу глаза на прохожих.

— Я как погляжу, ты успокоился. К чему эта встреча? — плавно возвращаю взгляд на Ваню.

— Я не успокоился. Я выдохнул. Подумал. И понял, что упустил из своего поля зрения очень важные моменты.

Вскидываю бровь.

— Например, что ты не разделяла мои мысли о детях, Лиза, — бывший пожимает плечами, а я не верю своим ушам! — Я вспомнил, что ты всякий раз уходила от моего вопроса, по поводу детей. Никогда не говорила: сколько хочешь? Кого? И когда родить?

Я застываю.

Краем глаза вижу, что Иван положил руки на стол и, чуть подавшись вперед, выдал мне вполголоса:

— Так может тогда в Париже ты узнала, что беременна и поскакала в Россию делать аборт?

Мозг чуть не взорвался от выдвинутой теории бывшего спутника моей жизни.

Распахнув глаза, испытываю растерянность и шок.

Неприятно — да.

Никогда бы не подумала, что до такого можно додуматься при всем притом неплохо зная меня.

Я искренне помышляла, что Иван меня знает…

Жаль!

Очень жаль, что заказанный мною кофе до сих пор не принесли. А то сейчас чашка горячего напитка была бы как раз кстати.

Хлопать глазами и ушами некогда. Надо немедленно решать эту проблему. Лучше кардинально.

Вскидываю на него глаза.

Остро.

Строго.

Невозмутимо.

Какие тут могут быть вообще колебания?

Должно быть, мои серо-зеленые глаза в этот миг просто позеленели.

— Ты и вправду думаешь, что я могла бы убить ребенка? — абсолютно глухим голосом произношу я.

И выпуская слова из своей грудной клетки, мой голос с ходу приобретает хрупкость и уязвимость. Он будто окрашивается в светлый цвет. Белый.

Смотрю на него, не мигая, не снижая и градуса высказанной претензии. И понимаю, что сталкиваюсь с подобием детского упрямства, которое может, безусловно, ранить душу, но, к сожалению, не осознать оного.

Потому злиться, отвечать тем же я не могу.

Четко понимаю необходимость расставить точки над i.

Сказать правду придется.

Как бы трудно мне это не далось.

Иначе это слепое неведение, может привести к весьма ужасным последствиям.

Бывший молчит, поняв, что вступил не в то болото.

Я а меж тем титаническими усилиями избавляюсь от какой-то доли напряжения и обиды. И медленно втягиваю в легкие воздух перед признанием.

— Нет, Иван. Твое предположение неверно. И раз уж у тебя возникают подобные мысли, то ты прав, я должна с тобой наконец-то объясниться и сказать, что послужило причиной моего тогдашнего поступка.

Говорю, как адвокат на переговорах, а под конец голос сдает.

Обрывается.

А глаза увлажняются.

Моргаю, чтобы не заплакать.

Я сама не заметила, как села прямо. Сложила перед собой руки замком. Еще один вдох. Выдох. И…

— Я не могу иметь детей.

Иван хлопнул глазами пару раз, но какой-то явной для меня реакции не выдал. Показалось, что призадумался мой бывший и только.

— Не понял, — растерянно мотает головой.

Черт…