Летом Юлька и Илька поехали в пионерский лагерь. Ну, или как там называются места, куда родители отправляют детей отдыхать, загорать и оздоравливаться. А сами три недели скучают и звонят, намекая, что можно в любой момент попроситься домой, и они прилетят, как на крыльях. Некоторые так и делали. Но самые стойкие выдерживали смену, потом рыдали у прощального костра, обменивались майками и обещали помнить друг друга всю жизнь. Юлька и Илька приехали работать вожатыми. Родители побоялись отпускать Юльку одну, вот и досталась Ильке почетная обязанность дуэньи при королевской особе. Им выдали галстуки, похожие на пионерские, только желтые, и очень большие полномочия. Юлька ворвалась в лагерную работу со всей своей широкой душой. Она пела, рисовала и бегала кросс, правда по краю дорожки, сопровождая своих подопечных. Дети ее полюбили и ходили "хвостиком" повсюду. Девчонки пищали, хватая за загорелые руки, мальчишки смущенно семенили сзади, радостно вскидывали голову, когда она обращалась к ним мелодичным голосом, и незамедлительно неслись исполнять сказанное. Ильку любили не меньше. Он был высок, красив и немногословен, но зато катал малявок на широких плечах и лучше всех плавал. Сказывались многолетние тренировки в бассейне. Илька привлекал не только ребятишек. На него с вожделением поглядывала и Вика, вожатая второго отряда, грудастая и томная. Когда она произносила "Илюшааа!" своим медово-бархатным голосом, у Ильки бежали по спине мурашки.

Ему казалось, что она говорит только одно: "Секс-секс-секс". Вика бесцеремонно прижималась к нему на глазах у всех вечером на танцах, и не железный Илька чувствовал, как часть его напрягалась и пульсировала от этих трений. Кроме Вики на Ильку заглядывалась и Катя, молодая медичка. Катя была рыжа и белокожа, и, поэтому, по ней сразу было видно все. Она густо краснела, сталкиваясь взглядом с Илькой. С ней он танцевал тоже, но Катя, наоборот, стеснялась и старалась держаться на расстоянии. И у нее были всегда холодные руки. Юлька видела Илькины страдания, но не смеялась над ним. Она хотела как-то помочь, но как, не могла догадаться, поэтому предпочитала не вмешиваться.

В один из вечеров, когда дети были уложены, а у вожатых появилось законное личное время, девчонки решили устроить показ мод. Юлька, как эксперт, долго возилась с подружками, торопливо объясняла, что к чему, пыталась научить походке, но потом махнула рукой — ходите, как можете. Местный ди-джей Костя, он же лагерный худрук, включил музыку и девушки, виляя бедрами и призывно улыбаясь, одна за одной, пошли по деревянной сцене. Илька почти не слушал шутливый текст, которым сопровождался показ, он ждал выхода Юльки. И вот она появилась. Сразу стало понятно, что в курятник залетела жар-птица. Юлька не манерничала, не вихлялась, не старалась понравиться всем. Она просто шла. Принцесса шла навстречу своим подданным. Когда она удалилась в противоположные кулисы, Илька восстановил сбившееся дыхание и огляделся. Не он один потерял дар речи. В первом ряду, в обнимку со старенькой гитарой, сидел Серега, парень из близлежащей деревни. Деревенские часто заходили на огонек к молодым вожатым, многие сдружились. Но Серега появился впервые. Вообще, он казался старше остальных, держался особняком, много курил, и, казалось, тяготился своим присутствием здесь. Когда импровизированный показ закончился, и девчонки выпорхнули из-за сцены, Серега, раздвинув толпу, прямиком подошел к Юльке.