Принцесса - Мария Степанова (2020)

Весна наступала семимильными шагами, по традиции нарушая привычный уклад селян тем, что делала непроходимыми дороги, совершенно предсказуемо, но неизбежно заливая огороды и подполья. Радуясь приходу тепла, Юлька вдруг поняла, что никакие рабочие, и все остальные моменты, не помешают ей наслаждаться жизнью. Осталось одно "но" — она никак не могла решиться поговорить со свекровью.

Шила в мешке не утаишь, в деревне все давно знали, что у "директрисы роман с информатиком". Ну то есть не знали, догадывались. Следуя давней привычке, Юлька старалась не давать односельчанам повода для сплетен, но заставить их прекратить фантазировать было не в ее власти. И, все же, было заметно добродушное и благосклонное отношение людей к Юльке, не было ни одного косого взгляда, ни одной как бы невзначай брошенной реплики. Все знали, но никто не уличал. Лерка зачастила в город, мотивируя это тем, что вдруг "потом не получится", позволяя матери наслаждаться своим тихим счастьем. Андрей не ухаживал в открытую, но входил в дом без стука, тем более, что он окончательно подружился с нелюдимым Гаврилой.

История приручения Гаврилы, по мнению Юльки, должна была войти в учебники кинологии. Она с любопытством и восхищением наблюдала, как терпеливо и ненавязчиво действовал Андрей. Не прошло и двух недель, как пес молча впустил во двор молодого человека, и даже не отвернулся от него, когда Андрей заговорил с бдительным стражем. Андрей ни разу не пришел с пустыми руками, каждый раз он приносил Гавриле угощения, причем с некоторых пор отдавал лакомства только с руки. Юлька предлагала вынести псу домашнюю еду, но Андрей каждый раз отказывался.

— Он должен понимать, что это от меня! — убеждал он Юльку, — понимаешь? Что Я хочу угостить его!

Гаврила понимал. Он великодушно подходил, аккуратно брал с протянутой ладони кусочки и съедал неподалеку, не пряча, как раньше, еду в дальнем углу двора. А спустя некоторое время он позволил Андрею коснуться своей головы. У Юльки радостно трепыхнулось сердце, когда она увидела это.

— Знаешь, — говорила она, прижавшись тесно к плечу Андрея, — я его взяла потому, что если бы не взяла, его бы попросту пристрелили. Откуда он тут взялся, никто не знал, думаю, какие-то сволочи вывезли его в лес и бросили. Он рычал на всех, и на меня тоже, но, почему-то, пошел за мной, и остался, не убежал.

— Ты не представляешь, сколько собачьих искалеченных судеб видел мой отец. Он с детства мне внушал, что нужно быть ответственным за животное. У меня никогда не было ни крыс, ни рыбок, потому что я был безответственный балбес, и если бы мне завели кого-то, то ухаживать за ним в конечном итоге пришлось бы маме. И первый кот у меня появился в четырнадцать лет. Я подобрал его на улице, грязного, больного, с перебитым хвостом и гноящимися глазами. И принес к клинику, где работала мама. Мама сказала, что у них лечить дорого, тогда я заплатил в кассу из своих карманных денег, которые, кстати, мне давали не так уж часто. Я не собирался приручать его, но кот сам приручил меня. Он жил в клинике почти год, и я платил за его проживание и еду. А он, когда я приходил, выбегал ко мне и просился на руки. Мама предупреждала, что лучше не брать, а то кот привыкнет. Но привык я. Сейчас думаю, она специально меня сдерживала, чтобы я сам понял, что полюбил кота.

— И что теперь с ним? — Юлька заглядывала Андрею в глаза, он отвечал ей своим теплым взглядом и обнимал свободной от собаки рукой.

— С ним все нормально, живет у родителей.

— Живой?!

— Ага, чего с ним сделается-то? Постарел, конечно, но держится.

Следующим этапом введения Гаврилы в нормальное общество была прогулка за воротами. Юлька возражала, боясь что пес не выдержит такого объема информации и откатится назад, бросаясь на прохожих. Но Андрей настаивал. В один из дней он принес ошейник и поводок.