Принцесса - Мария Степанова (2020)

Когда они вынужденно вернулись в город, Юлька жила только своими ощущениями. Она покорно позволяла окружающим заботиться о себе, потому что сил что-то делать с самой собой не было. Она спала, ела, и снова спала. Два месяца в больницах пролетели незаметно, потому что она действительно не замечала ничего. Родные навещали ее каждый день, но, с таким же успехом они могли не приходить ни разу. Ей было все равно. Иногда она будто включалась, и в те моменты вспоминала все события последних дней мая, и накатывала такая тоска, что от этого спасали только успокоительные препараты. Которыми ее пичкали вволю. Потом ее выписали, и она оказалась дома. У себя дома. В том доме, в котором выросла и провела первые восемнадцать лет жизни. Дома ей не нравилось, потому что было шумно, казалось, что круглосуточно с ней кто-то разговаривает, просит что-то сделать или что-то посмотреть. Как-то незаметно наступила осень, но это ничего не меняло. Но однажды вдруг что-то изменилось. Илька накричал на нее. Да-да, не просто громко разговаривал, а по-настоящему орал, еще и обзывал разными обидными словами. Он говорил, что она распустеха и бездельница, что она квашня и распустила сопли, что она — некудышная мать. Ну, это уж было слишком, и Юлька нашла в себе силы вяло обороняться, доказывая, что мать она как раз очень даже ничего. И тогда Илька рассказал, что Лерку, ее Лерку невзлюбили в новом классе, обзывают "колхозницей" и всячески выживают из класса. От этого Лерка стала хуже учиться и пребывает в не меньшем стрессе, чем ее мать, которая настолько эгоистична, что ничего не видит, кроме своих переживаний.

И Юлька пришла в себя. Ей показалось, что она вынырнула из топкого, вязкого, липкого болота, и в первый раз сделала полноценный вдох. То, что она увидела, потрясло ее. Совершенно седые родители, полный дом живности, малоприятный запах сердечных капель, тот запах, который она на дух не переносила. И Лерка…

Прошло целых пять часов, пока Лерка пришла, наконец, из школы. Юлька вышла в прихожую, Лерка посмотрела на нее, ничего не сказала, бросила куртку на стул, стянула сапоги и, дрыгнув ногой, отправила их к самой входной двери. Второй сапог полетел туда же. Юлька не знала, что сказать. Здороваться было как-то глупо, а начинать разговор с фразы "как дела в школе" еще хуже.

— Как дела в школе? — выдавила она, и Лерка замерла на секунду.

— Ты разговариваешь? — спросила она равнодушным тоном, и, обойдя мать, прошла в комнату, которая раньше была ее, Юлькиной, а теперь там жила ее дочка.

Юлька пошла следом, вошла, постояла, потом присела на край кровати.

— Лер…

— О! — нарочито удивленно произнесла Лерка, — второе слово за день! Если будет третье, боюсь, бабушкино сердце не выдержит такой радости.

— Прости меня, — Юлька чувствовала боль дочери, и ее разрывало от вины, — я оказалась такой слабой… Но это не извиняет меня! — тут же быстро произнесла она.

— А ты в курсе, что бабушка Таня умерла? — спросила Лерка и пристально посмотрела на мать.

— Что-о?! — ошарашенно переспросила Юлька, и в голове запульсировало.

Лерка смотрела на нее и молчала, потом ухмыльнулась.

— Надо же, не вырубилась. Уже хорошо, может и не придется тебя снова сдавать в психушку.

— Лера! — произнесла Юлька шепотом, — как же так?!

Лерка вдруг утратила всю нахальность и воинственность, и перед Юлькой снова сидела ее Лерка.

— Мама, это было ужасно, — ответила она глухо, — но мы сделали все как надо, Лютик ездил со мной на похороны, я купила букет. Очень красивый! Бабушка лежала там… Будто спала. А потом ее закопали.

— Лерочка, — прошептала Юлька и заплакала. Она протянула руки и Лерка плюхнулась на пол возле ног матери, обхватила ее за талию, уткнулась в грудь и зарыдала тоже. Юлька целовала дочь в волосы, в щеки, в уши, гладила по растрепанным прядям, а потом сползла на пол тоже, и они сидели так, обнявшись очень долго.