Стерва - Лаура Тонян

Два дня назад, еще до разговора с Агнес, я записалась к гинекологу, чтобы сделать аборт. Предложение сестры об усыновлении я даже не рассматриваю. Говорят, после родов женщина уже не может отказаться от ребенка, а это то, что мне точно не нужно. Мать с отцом были в шоке, они кричали на меня, обзывая самыми ужасными словами. Я думала о том, что если вдруг, перенервничав, у меня случится выкидыш, это будет единственный плюс вечерней ссоры. Агнес защищала меня, как могла, обвиняя родителей в предвзятом отношении ко мне. Она говорила им, что они всегда принимали за нас решения, но теперь мы взрослые девушки, которые могут сами решать, что делать со своей жизнью. На это мама молча подошла к шкафу с моей одеждой и стала все валить на пол. Пока я кричала на нее, пытаясь заставить прекратить, она просто собрала все мои вещи в чемодан, при чем, весьма неопрятно, и, кинув его мне, попросила убраться прочь, потому что я « позор их семьи» и она «была уверена, что такой, девке не место в приличном колледже». Я даже не обиделась на «девку». Усмехнувшись ей, потащила чемодан вниз по лестнице, пообещав, что вернусь позже за остальными вещами. Папа, конечно, слабо настаивал на ошибочном решении матери, но этого было почти неслышно. Оттого я сделала вывод, что он мечтал о моем скорейшем исчезновении. Наверное, если бы меня похитили, они не стали бы меня искать.

А вот Агнес стала бы. Она не боролась за мое проживание в этом доме, она просто высказала этим людям все, тыкая в них пальцем.

«Вы лишились обеих дочерей сегодня!» – до сих пор ее отчаянный, пропитанный ненавистью, крик стоит у меня в ушах.

Сестра отобрала у меня чемодан, закинула к себе в машину, и отвезла в квартиру Аарона, где они временно живут, пока ее муж не построил дом на берегу океана.

Представляю, в каком состоянии были родители после ее прощания. Мне они, кстати, не позвонили ни разу, зато Агнес прислали кучу голосовых сообщений с извинениями. В момент, когда услышала одно из них, я расплакалась. Возможно, это гормоны, а, может быть, это потому что я, наконец, осознала, – ни мама, ни папа по-настоящему никогда меня не любили.

Никогда.

Из кабинета, в который я зайду, когда очередь дойдет до меня, доносятся голоса, а через пару минут оттуда вывозят на каталке девушку. Видимо, ее везут в обычную палату, где она должна будет пролежать сутки, прежде чем ее выпишут, убедившись, что все в порядке после операции. Со мной будет так же.

Я попросила Агнес никому не говорить о моей беременности. Даже Аарону. Я доверяю ей. Не хотелось бы, чтобы Галлахер проговорился о моем положении Джереми во время их разговора по скайпу или по телефону.… Или как они там общаются на расстоянии?

Мне пришлось признаться во всем Буту. Ему теперь известно, что я не только не поступила в университет моей мечты из-за нескольких недостающих баллов, но и то, что я забеременела. Конечно, я сказала, что это не его ребенок. Бут предложил забрать меня с собой в Мичиган, и пока я буду целый год готовиться к новым экзаменам, смогу работать в закусочной его друга. Он пообещал, что если я избавлюсь от ребенка, у нас все будет хорошо. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой разбитой, но я не хочу оставаться во Флориде. Хочу уехать подальше, чтобы навсегда порвать связь с предками. У Агнес теперь своя семья – она справится. И мы в любом случае будем общаться, видеться. Но сейчас мне нужно скорее свалить, пока есть хоть один человек, с которым у нас одинаковые мечты и цели.

Агнес безумно удивилась, что я залетела от Бута, как она сказала мне, пока мы ехали в Палм-Бей.

«Никогда бы не подумала, что ты станешь спать с таким бородатым и неухоженным», – скривив лицо, сказала она. – «Я думала, вы просто дружите».

Ну, скажем так, взгляды на мужчин у нас разительно отличаются.

Может, если я буду убеждать других, что это ребенок Бута, сама поверю в это?

– Мисс Саманта Луиза Хоггарт? – зовет медсестра, приоткрыв дверь кабинета.