Лицензия на убийство - Алита Серебрянская

– М-м-м… – замычала я, чувствуя, как по вискам потекли слезы.

– Я сказал, кричи! – заорал он мне прямо в лицо, сильнее надавливая и раздирая кожу. Он словно хотел прибить мою ладонь к полу.

Я снова замычала, пытаясь абстрагироваться мысленно от боли, в голове повторяя различные формулы, песни, стихи и цитаты, но… назло ему не закричала.

– О-о-о… – недовольно прошипел он. – Да ты у нас непослушная! Значит, не хочешь меня порадовать? – спросил опасно и перевел свое внимание на мою вторую ладонь, быстро прижав ее к полу и так же вдавив металл в кожу.

Крик из горла так и хотел вырваться, потому что было адски больно, но я все равно задушила его уже на выходе возле губ.

– Знаешь, ты мне напоминаешь мою первую жертву. Как же я тогда с ней хорошо оттянулся. Она тоже до последнего молчала и за все те часы, пока мы провели вместе, не произнесла и звука. Она тоже была смелая и непослушная, но знаешь что? Она все равно сдохла, как сдохнешь в ближайшее время и ты…»

Воспоминания отчетливо сидели в голове. В такие моменты я особенно ненавидела себя за то, что обладала феноменальной памятью. Потому что я хранила то, что я бы с радостью вычеркнула из своей жизни.

Я не вдавалась сильно в подробности того дня, и парням рассказала короткую версию событий, зная, что они итак прекрасно смогут дорисовать общую картину.

– Как тебе удалось выбраться живой? – осторожно спросил Леша.

Чувствовалось сильное напряжение в комнате, а так же сочувствие каждого.

– На самом деле это все продолжалось не очень долго. Он только бил по лицу и пытался проткнуть мои ладони, при этом регулярно просил, что бы я кричала и постоянно повторяла его имя: Леон, Леон, Леон… – процитировала я больного ублюдка. – А потом вновь послышались крики и грохот. В здание пустили слезоточивый газ, из-за которого я отключилась. Проснулась уже в полицейском участке. Была облава, но задержать его не удалось. Один был смертельно ранен и скончался на месте. Остальные сбежали. Меня долго мучили в допросной, где я им все рассказала, в том числе и о числах, которые поведал мне Вячеслав. Меня внедрили в программу по защите свидетелей, и перевезли в этот город.

Я закончила свою историю, зная, что сейчас посыплются вопросы.

– Кто такой Степан? – спросил Антон.

Я понимала, почему он спрашивал про него. Там в лесу, когда он нес меня на смерть, я назвала его этим именем, не сразу сообразив, кто меня несет на руках.

– Полицейский. Именно под его защитой я и была. Мы живем здесь вместе. В его основную работу входил контроль за мной.

– Хреново он выполняет свою работу, раз позволяет тебя шататься одной по городу, еще и в позднее время, – недовольно заворчал Леша.

– Я знаю, – обреченно пожала плечами. – Почти ежедневно он возил меня к психологу и на показания, а так же на курсы тренировки памяти, которые я регулярно посещаю. Занятия достаточно долгие и заканчиваются поздно. Он неплохой человек, – вспомнила я Степана, добродушного немолодого дядечку, – просто он любит выпивать. В тот вечер он снова напился и не взял трубку, когда я ему звонила. Денег у меня не было с собой, поэтому я и шла пешком, ну и… дальше вы знаете сами, – повернула я голову в сторону Антона, напоминая о том вечере, когда он выстрелил в меня.

– Сахарочек, а ты как-то можешь описать Леона? – спросил Меркулов.

– Не особо, – раздосадовано ответила ему. – Конечно, если я пересекусь с ним вновь, я узнаю его по запаху и голосу, но больше ничего не могу сказать. Разве что… ему не больше двадцати пяти.

– Этого не может быть, – поспорил Антон.

– Почему? Я никогда не ошибаюсь на счет возраста. Плюс минус пару лет. В каждый промежуток времени человек обладает определенной тональностью голоса.