Лицензия на убийство - Алита Серебрянская

– И я вам очень за это благодарна. – Но меня уже бросали и предавали – сначала отец, который отказался от меня еще до моего рождения, потом мать, которая не захотела тянуть меня на себе, – я вспомнил о ее матери и теперь слова Алины о том, что она является для окружающих обузой, стали еще более ясны. Вот откуда в ней эти дерьмовые мысли. – Даже управляющая вытолкала меня среди ночи в руки незнакомцев, зная, что это опасно, не говоря уже о нарушении закона. Я не хочу больше ни к кому привязываться, потому что потом слишком больно с этим расставаться. Чем больше у человека привязанностей, тем обременительней становится для него жизнь. И тем больше он страдает, когда приходится с ней расставаться, потому что люди рано или поздно уходят. Лучше быть эмоциональным трупом, чем потом страдать.

– Алина, чувства – это все, что у нас есть. Это самое значимое доказательство того, какую красоту жизни мы в себе несём, – я продолжал гнуть свое.

– Даже если это такие чувства как безответная любовь, боль утраты или предательства? – с очевидным подвохом спросила она.

– А почему нет? Да, с ними тяжело жить и порой кажется, что это вовсе и не жизнь, но именно чувства, даже такие ужасные, доказывают тот факт, что ты все еще жив. Ты же заведомо пытаешься отгородиться даже от них, заранее предполагая неудачное развитие жизненного сценария. Но что если жизнь повернется в одно мгновение к тебе нужной стороной и, привязавшись к кому-то, ты наоборот обретешь все то, о чем когда-либо мечтала? Ты не можешь знать наверняка, выгорит или нет, но разве не стоит рискнуть, ведь шанс на успех равен пятидесяти процентам?! Нельзя жить с абсолютной пустотой. Всегда должно быть что-то внутри.

И помимо отчаяния, жажды мести и другого дерьма, даже у меня где-то там в углу моей души теплились надежды о счастье, любви, семье.

До сих пор…

– А что бы ты сказал человеку, который ощущает эмоциональную пустоту? – задала она неожиданный вопрос, и я задумался.

– Продолжать сполна её проживать, – выдержал я паузу, – но до тех пор, пока не почувствуешь силы встать и сделать первый шаг. Не заставлять себя быть счастливым, будучи несчастным. Не примерять на себе советы других вроде «соберись и не падай духом». И ни в коем случае не сравнивать себя с теми, кто лучше, сильнее, увереннее. У каждого своя скорость жизни, но даже на дне надо помнить, что наверху светит солнце. Просто необходимо верить, что когда-то настанет твоё утро, и ты поймёшь, что стало легче.

Она широко распахнула свои глаза, не отводя от меня стеклянного взгляда. Ее губы слегка приоткрылись, доказывая тот факт, что она внимательно меня слушает, и, возможно, примеряет мои слова на себе.

Алина была необыкновенной.

Эта девушка навсегда останется в моей памяти не только потому, что я убил ее, но и потому, что она была невероятным человеком. Таких людей не забывают. Их не хотят забывать.

И я не хотел.

Глава 40

Мерч каждые несколько часов звонил мне и Алине. Причем он периодически зависал с хакером, поэтому когда Леха читал нотации Алине по поводу ее пастельного режима, Аноним что-то подпездывал на заднем фоне очередным мультяшным голосом. Алинку это забавляло. Она так радовалась, когда они с ней связывались, что улыбка с ее лица совсем не сходила. В такие моменты я замечал сам за собой, что залипал на ней на несколько минут, и вокруг словно все испарялось.

Была только она.

Вот она сидит на кровати по-турецки и заливисто смеется над их идиотскими шутками. В другой раз, подобрав под себя ноги на кресле в гостиной, она что-то печатает на планшете, который вслух негромко дублирует ее действия. При этом телефон лежит рядом, и два опездола веселят ее по громкой связи. А сейчас я видел картинку, как она стоит возле кухни и уверенно нарезает хлеб, сыр, колбасу и помидор, при этом так красиво крутя нож в руке, словно это не холодное оружие, а обычная ручка с чернилами.