Тело на продажу - Элли Лартер (2022)

У него бывают хорошие дни, когда он весел и полон сил (насколько это вообще возможно для онкобольного ребенка), тогда он увлеченно рассказывает что-нибудь, делится новостями, расспрашивает нас сам.

А бывают плохие дни, обычно после введения ударных лекарственных доз или добавления нового препарата в график лечения. Тогда он может просто лежать ничком и лишь слабо улыбаться пересохшими губами:

– Все хорошо…

Ну да, как же, хорошо…

В такие моменты хочется плакать.

Сегодня что-то среднее между хорошим и плохим днем: у Миши не слишком много сил, он больше лежит, но время от времени все-таки вскакивает, переполненный эмоциями, и тогда я только успеваю смеяться:

– Осторожно! – предупреждая его, чтобы не сорвал капельницы и трубки, соединяющие его тело с медицинскими апаратами.

Я провожу с ним полтора часа, мы вместе начинаем перечитывать первый том «Темных начал», а потом приходит время прощаться: мне нужно на пары в колледж. Брат отпускает меня совершенно спокойно, хотя на сегодня у него назначено несколько болезненных процедур, и он прекрасно об этом знает. Впрочем, еще он знает, что это неприятное лечение – ему на благо.

– Ты обязательно поправишься, малыш, – говорю ему я.

– Конечно, – улыбается брат. Болезнь заставила его значительно повзрослеть раньше времени, и сейчас этот юный мальчишеский голос звучит совсем не так, как должны звучать десятилетние дети…

Слишком глубоко.

Прежде чем поехать в колледж, я встречаюсь с лечащим врачом Миши.

– Есть хорошие новости и есть плохие, – говорит Мария Анатольевна.

– Начните с плохих, – вздыхаю я напряженно.

– Это сложно, потому что новости взаимосвязаны, – уточняет женщина.

– Ладно, – я киваю. – Рассказывайте.

– Мы можем включить Мишу в новую экспериментальную программу лечения подростков с острым лимфобластным лейкозом, там всего десять мест, и четыре из них уже железно заняты. У предыдущих групп очень хорошие показатели лечения, есть ремиссии. Миша подходит по всем параметрам, кроме одного: у нас пока нет денег, чтобы перевести его в другое отделение, содержать там и лечить. Вы платите по факту, и у вас до сих пор есть незакрытые чеки. Я знаю, что вы делаете все, что в ваших силах, но поймите правильно: мы тоже не можем…

– Я понимаю, – прерываю я. – Сколько у нас времени, чтобы внести нужную сумму, и что это за сумма вообще? – я готова услышать что угодно, серьезно, но Мария Анатольевна озвучивает не такие уж страшные цифры, учитывая, каким образом я сейчас пытаюсь заработать деньги:

– Первоначальный взнос – семьсот тысяч рублей.

– Хорошо, – я киваю. – А крайний срок?

– Через неделю, – женщина поджимает губы и добавляет: – Я могу попытаться потянуть, но… десять дней – это максимум.

– Я поняла, – киваю опять. – Деньги будут.

– Отлично, – Мария Анатольевна и сама явно рада такому повороту событий. – Тогда я вношу Мишу в предварительные списки.

– Да, спасибо!

На следующий день мне звонит Роман:

– У нас новый покупатель. Он предлагает три миллиона рублей.

– Ого! – восклицаю я. Целых три миллиона?! Мы точно сумеем вылечить Мишу! Не скрывая эмоций, я тут же говорю своему агенту: – Я согласна!

– Но есть одно условие, – сообщает Роман.

– Какое? – спрашиваю я.

– Клиент живет в другом городе и намерен послать за вами частный самолет. Что это за город – мы пока не знаем.

В тот же день я пропускаю последнюю пару в колледже – какая к черту учеба, когда у тебя от рака умирает любимый младший братишка?! – чтобы срочно приехать в агентство и обсудить с Романом нашего (вообще-то, моего) нового потенциального покупателя и его странное условие.