Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

Чем они занимались, нам неизвестно, но почти на полгода наше общение сводилось до редких встреч, в то время, пока парни проводили время вместе, а когда мы виделись, зачастую, даже не понимали тем их разговоров. И вот, однажды, Сеит просто не пришел, а вскоре уехала и его семья, Джан сказал, что они просто переехали, а друг перехотел с нами общаться.

И вот теперь я смотрел на фотографии из странного места, интерьер напоминал чей-то заброшенный гараж, без машин и характерных вещей, а с диванами и столами, оборудованный под место встреч.

Если извлечь самое важное из статьи, то это то, что Джан и Сеит принимали наркотики, последний натворил дел, и семье Бетлюч пришлось избавиться от него, а у моего лучшего друга после этого появились проблемы с психикой и он покончил с собой.

После прочтения я разозлился, смял газету, и швырнул в мусорное ведро, если судить по прошлым вмятинам, то же самое хотела сделать и секретарша.

Наплевав на работу, я выбежал из офиса, кипя от нахлынувшего на меня гнева. Уже в машине набрал номер друга.

— Ты видел статью в газете?

— Какую ещё статью, половина седьмого, — сонно пробурчал в трубку Анри.

— Я так понимаю, ты дома, жди гостей.

— Добро пожаловать, дорогой. Как ты? — Госпожа Дюзийде встретила меня у дверей, я уважительно поцеловал её руки и прошел в квартиру.

— Держусь. Как вы, как Анри?

— Тяжело, но в таких случаях главное жить дальше. Пусть пройдет, сынок.

— Пусть пройдет, — согласился я, проходя вглубь квартиры, минуя библиотеку с редкими экземплярами и гостиную-галерею, все стены которой, завещаны произведениями искусства.

Зашел в отрешенную, идеально чистую, совершенно неуютную, спальню Анри. Темно синие цвета стен всегда напрягали меня, словно давили на голову, ещё сильнее давила антикварная мебель, словно хранящая упоминания о покойных владельцах. В этом и есть её ценность, но меня это смущало, будто я прикасался непосредственно к этим людям, к их жизни, чувствам, телу.

Друг, в растянутой, свободной кофте, и таких же штанах, куда это смотрит госпожа Дюзийде, свесил ноги с кровати, потухшим взглядом взирая на старую фотографию, запечатлевшую нас четверых ещё детьми, она сделана в самом начале нашей дружбы, когда нас с Анри только приняли в «банду» к братьям.

— Хорошие были времена, тогда между нами не было тайн, душевных переживаний. Мы всем делились друг с другом, заступались, если кто-то обижал, — протянул парень, заметив меня, так и не переводя взгляд с фотографии.

— Тогда у нас и проблемы были меньше, можно было смело сказать обо всем, не боясь кого-то загрузить, испугать. Все могли понять друг друга, — пожал плечами, усаживаясь рядом с другом на жесткую, небрежно застеленную синим покрывалом, кровать.

— Нет, Биркан. И тогда нам бывало тяжело находить взаимопонимание, но мы старались. Будучи мальчишками больше прикладывали усилий для поддержания дружбы. А с возрастом перестали. У каждого появились проблемы, свои бесы в голове, и мы просто принимали это, не обращая внимания, а если бы решали вместе, смогли бы многое изменить.

При виде друга злость с меня спала, словно облили ледяной водой, теперь к горлу подступила тоска, почему-то я ощущал её именно в горле, как назойливую, тягостную боль.

Некоторое время мы молчали, теперь уже вместе разглядывая фотографию. И я не видел на ней нас. То есть, я понимал, знал, что вот это я, стою в рваной майке, потому что, залезая на дерево, зацепился за сучок, а вон те мальчики, с улыбающимися лицами, немного заляпанными углем, ведь в этот день Бетлюч взяли нас на природу, где жарили на костре мясо, а мы активно помогали и испачкались, мои друзья, но это уже были не мы.

Мы давно перестали быть счастливыми мальчишками, настоящими друзьями, больше не делились переживаниями, не помогали друг другу. Да, мы разговаривали, чем-то делились, но самым малым, тем, что не тянуло наши души в поисках поддержки.