Месть - Мария Голованова (2022)

– Кажется, нашла, мамочка. Есть у меня один хороший знакомый, адвокат с большим опытом. Он поможет выскользнуть из этой ситуации.

– Не влюбилась ли ты, доченька?

– Кажется, да. Но об этом потом. Давай собирать детей и звонить Егору. Мне его Наташа нужна. Решим эту проблему, тогда Ванькой с адвокатом займемся. Я у тебя заночую. Машину можно будет поставить во двор роддома?

– Конечно, там сторож.

– Звони. А я еще покурю, а то встреча будоражит, да твои сюрпризы нервы расшатали совсем.

Встречу назначили через час. Обе женщины молча смотрели то на часы, то на карасиков. Мама Вера заплакала, когда надо было одевать их.

– Что ты расстраиваешься? Ты – то всегда увидишь своих карасиков: считай, на твоих глазах будут расти.

– Я за тебя волнуюсь, доченька! Как ты будешь без них. Вон, видишь, как мать Ванечки ищет, а ведь бросила не в тепле, а на мороз, на смерть. И то рыщет в надежде.

– Мама, может быть, она забеременела от любимого человека и не оказалась в моей ситуации? Откуда нам знать ее причины. Пойми ты, наконец, мне тоже нелегко: я привыкла к ним, но не люблю. Хоть режь меня! Зачем обрекать детей на нелюбовь матери. Грех там, грех здесь, но лучше подумать о малышах вовремя и дать им не домашнюю сытость, а добрые взгляды родных людей. Не в детдом же, наконец, их отдаю! Не рви сердце мне! И себе тоже. Ты хочешь, чтобы, глядя на своих детей, я постоянно видела ноябрьский снегопад и боль истерзанного тела?!

– Что ты, что ты!

– Тогда пошли, проводишь до машины. И моли бога, чтобы я вернулась одна.

Наташа с Егором стояли у подъезда. Ксения, не выходя из машины, подозвала Егора. Он молча подал ей две сберкнижки.

– Теперь я спокойна за детей. Наташа, садись в машину, а ты подожди нас здесь. Надеюсь, что мы скоро приедем.

Наташа молча села на переднее сиденье, обернулась на заснувших малышей. Машина медленно тронулась. Невдалеке Ксения припарковала ее в тихом месте и заглушила мотор.

– Наташа, от итога нашего разговора зависят судьбы троих взрослых и этих двойняшек. Поэтому, прошу тебя, говорить правду. Ложь я почувствую сразу: обмануть меня трудно и не следует. Когда – то, – Ксения подбирала более мягкие слова, – меня…

– Не стоит продолжать. Мне Егор все рассказал про ноябрьский вечер.

– Уже легче, – выдохнула Ксения. – Попробуй понять меня: я не могу полюбить малышей. Я отчаянно старалась, но не получается сближения. Они подросли и поняли каким – то своим десятым чувством о моем отвращении к ним. Хотя я честно это скрываю. Сделать их несчастными: при живой матери не знать материнской ласки и любви? Это можно, но моя совесть не позволяет. Слава Богу, что у них есть отец, который любит. Но. Сможешь ли ты полюбить их?!

– Я уже их люблю по фотографиям.

– Это живые беспокойные дети. Правда, особо трудный период нам с Егором удалось пройти: пеленки, ползунки, бессонные ночи и т.д. Но заботиться о них тебе придется всю жизнь. Готова ли ты? Это чужие дети!

– Это дети Егора. А я его очень люблю!

– Вот за такой ответ спасибо. Я надеялась на него, но боялась другого ответа. Теперь я спокойна за них. Глаза у тебя добрые – не должны обмануть карасиков.

– Кого, кого?

– Это так назвала их Вера Ивановна еще в роддоме. Это моя названная мама, их бабушка. Надеюсь, что ей вы будете разрешать видеть детей. Она дала им жизнь, и мне. Ну, это другая история.

– Веру Ивановну в городе все уважают, а она нам, как родная. Егор бежит к ней за любым советом, что касается карасиков. Ох, как мило прозвали. Спасибо, что сказали. Мы тоже их так будем называть. Они ведь знают свое прозвище?

– И очень любят. Для них это слово обозначает не только ласку, но и позволение на всякие шалости. У меня просьба, даже мольба: ни за какие деньги не говорите мой адрес никому, особенно матери Ванечки.