Атмосфера в помещении стояла угнетающая. Тёмная комната, освещённая свечами, посреди которой стоит стол, покрытый тряпичной алой скатертью. Будто мы попали к сектантам. А вдруг они занимаются чем-нибудь ритуальным, и им как раз двух девушек не хватает для жертвоприношения? Аккуратно высвободившись из хватки Леси, я уже развернулась, чтобы убежать и покинуть опасное место, как подруга шёпотом заорала (она так умеет):

— Стоять! Ты хочешь меня здесь одну оставить?

— Зачем мы здесь? — тихо прошептала я.

— Это нечто покруче, чем тату Куликовой. Тут работают настоящие мастера. Я как раз записалась.

Так вот чего она захотела — переплюнуть Яну. Но ведь существуют и нормальные цивильные тату-салоны, а у этих даже квиточка из санэпидстанции не висит на стене, о чём я не преминула её спросить.

— Я в интернете нашла, самые настоящие татушки делают именно здесь! — у подруги был маниакальный взгляд.

— А в других салонах, наверное, ненастоящие? — попыталась съехидничать я.

— В других — отстой, — она перевернула кулак с торчащим вниз большим пальцем, — здесь — клёво! — теперь палец «смотрел» вверх. Она ещё раз повторила движения с пальцем, укрепив материал: — Отстой. Клёво. Отстой. Клёво.

— Я поняла, — обречённо выдохнула я, сообразив, что отговорить её вряд ли получится.

Дверь позади стола отворилась и в комнату вплыла, не вошла, а именно вплыла, женщина. Лицо её было скрыто под вуалью, а поверх худого тела надет чёрный плащ с капюшоном, имеющий кружевную накидку. Настоящая Чёрная Вдова: величественная и безжизненная. То, что она величественная, было заметно визуально, а её безжизненность была доказана холодным мёртвым голосом:

— Вас ждёт мастер, пройдите в дверь справа.

Она не смотрела на кого-то конкретно из нас, её голова не повернулась ни на градус. И даже несмотря на то, что ей не было известно кто из нас собирается портить тело письменами, стало сразу ясно, что она обращается к Лесе. Мы обе повернули головы в указанном направлении и обнаружили справа дверь, хотя изначально казалось, что в помещение ведёт лишь один вход, с улицы, откуда мы пришли.

Леся, пробормотав «спасибо» и спросив, не пойду ли я с ней, убежала по указанному направлению. Я с нею не пошла, хотя оставаться в комнате наедине с Чёрной Вдовой было страшновато, но смотреть, как будут колоть тело Леси, было ещё страшнее. Я побоялась, что мой желудок не выдержит таких мучений и осталась на свой страх и риск. Вдова не сводила с меня взгляда. Видно его не было, всё же у человека вуаль на лице, но он был тяжёлым и складывалось ощущение сканирования рентген-аппаратом. Неприятно. Не люблю больницы и то, что их напоминает.

Я хотела выйти на улицу и дожидаться Лесю там. То есть я решила и уже почти развернулась, вернее, я подумала об этом, но не могла сдвинуться с места — мгновенный паралич. Со мной такого никогда не было.

Чёрная Вдова подплыла ко мне и потянула за собой, сказав:

— Пойдём.

Не было ни сил, ни желания сопротивляться. Будто мною овладел иной разум, а я кукла-марионетка, которую дёргают за нити и в результате она способна передвигаться. Женщина повела меня за ту самую дверь, из которой появилась. Новая комната ничуть не отличалась от предыдущей, разве что свечей было меньше, а ещё тем, что не было стола, даже стульев.

Вдова откуда-то из темноты достала чашу и дала мне отпить из неё. Терпкий винный вкус с нотками вишни. Но что это за напиток я определить не смогла. До боли знакомый он оставался неизвестным.

Затем она забрала чашку и прикоснулась к моей правой руке. Она медленно водила по запястью своими холодными пальцами, иногда вызывая лёгкие покалывания. Не знаю, сколько времени это продолжалось, минуты текли, кружась в медленном танце, а я стояла, наслаждаясь блаженным моментом, как вдруг меня пробудил её голос:

— То, что ты ищешь — найдётся, как только лоза засверкает под луной. Не упусти, не обменяй, не предай.