Ты моя зависимость - Валерия Эд

— Нет, мне нужны именно те окна. Да мне плевать, что их нет, закажи. Какого черта я вообще должен этим заниматься?! Я за что деньги тебе плачу?!

Сбрасываю трубку, выбешенный в край. Как же я задолбался с этой стройкой и тупыми подрядчиками! Неужели за ту сумму, которую я отстегиваю им каждый месяц, нельзя все сделать по-человечески?

Черновые работы почти закончены, а это значит, что через несколько месяцев чисто теоретически я уже смогу жить в своем новом доме. Чисто теоретически — потому что я так и не смог определиться с дизайн-проектом. Мне не нравился на сто процентов ни один вариант, который предлагали мне дизайнеры.

Видимо придется еще немного проторчать у родителей. Нет, старики у меня клевые, проживание с ними меня ничуть не напрягает, да и наша с отцом мастерская находится совсем рядом, но все же ремонт уж больно затянулся.

Ян в свои двадцать уже съехал в купленную квартиру, я же, привыкший к загородной жизни, в свои двадцать только начал копить на дом. Благо наш с отцом бизнес шел в гору, жаловаться не приходилось.

В коридоре пахнет пригоревшей картошкой. Понятно, мама опять пыталась что-то приготовить. Уж лучше бы перестала париться и наняла гувернантку. Мы с папой давно ей об этом твердим, но мама все пытается доказать самой себе, что из неё может выйти хорошая хозяйка.

— Па, ма, я дома. — кричу, предупреждая о своем приходе, и сбрасываю кеды.

В коридор мне навстречу выходит отчего-то слишком бледный отец.

— Бать, ты чего?

Надеюсь, никто не подпалил мастерскую, как это пытались сделать в прошлом году.

— Рита с Костиком в аварию попали. — сиплым голосом отвечает он.

Уж лучше бы мастерская.

— Живы?

Молчит, лишь отрицательно качая головой. Чувствую, как к горлу подступает приступ тошноты.

— А Лера?

— Жива.

Жива... Это главное. На ватных ногах прохожу вперед до кухни и на автомате, не соображая, наливаю воду. Мама сидит в кресле, еще белее, чем отец, опухшая от слез.

— Ритка умерла. — шепчет она.

— Знаю.

Сажусь перед ней на колени и обнимаю. Не знаю, нужно ли ей это, но это единственное, что я могу сейчас сделать. Поднимаюсь к себе. Комната сливается в одно сплошое пятно с яркими акцентами. Стенка, дверь, шкаф, стенка, дверь, шкаф. Дядя и тётя погибли. Как так? Но Лера жива. Она жива. Господи, как хорошо, что она жива! Беру телефон. Может, позвонить? А что скажу? Мы долго не виделись...

Отец зовет вниз. Спускаюсь. Мы зачем-то садимся за стол и зачем-то накладываем себе спаленные стейки и картошку. Аппетита нет, ничего нет, одна сплошная пустота.

— Мы решили, что Лера должна жить у нас. — неожиданно выдает отец.

Нет.

— У нас?

— Лера наша племянница, мы единственные её родственники.

Только не это. Это слишком хреновая идея, бать.

— Ей же уже есть восемнадцать.

— Сын! Она наша семья! — возмущенно хлопает по столу мама. — Она осталась совсем одна. Мы думали, ты будешь рад.

— Я рад.

Это конец. Снова возвращаюсь к себе и пишу Яну:

— Лера приезжает.

И почти сразу получаю ответ:

— Ууууу, удачи. Ты как?

— Херово, дядя и тётя разбились. Лера будет жить у нас.

— Пи***, брат.

С той новогодней ночи прошло чуть больше пяти лет. И за эти пять лет с Лерой мы виделись крайне редко. Последний Новый год я даже не поехал отмечать с семьей, решив созвать пол курса к нам и хорошенько напиться. Лишь бы не видеть её. Не думать о ней. Я бежал от неё, как последний трус, все эти годы, потому что боялся, что однажды не смогу себя контролировать. Потому что знал, что это неправильно и мерзко.

Все эти годы крутил романы с разными девушками в надежде на то, что когда-нибудь обязательно полегчает. Но легче не становилось. Я срывался, просматривал её фотки, цеплял каждое слово родителей о ней, каждую новость.