Лев - Ксения Черногорская

— Не, — улыбается она. — Я тут с этой красотой рядом поработаю ещё. Мне столько цветов вообще никогда не дарили. Максимально было — то ли семь, то ли девять штук. И не такие длинные.

Заслышав тяжёлые шаги, оглядываемся на дверь мы почти синхронно.

На пороге снова появляется Лев. В руках у него четыре большие коробки, наваленные одна на другую. Частично его даже не видно за ними, хоть он и огромный.

Он входит и ставит эту высокую стопку на пол.

— "Рафаэлло" принёс, — выпрямившись, говорит он. — И эти, как их… В общем, другие конфеты тоже.

Глава пятая

Понятия не имею, как на это реагировать. С одной стороны, он — хамло, с другой — явно старается понравиться. Дикое сочетание.

— Лев, — оторопело говорю я, — по-вашему, мы конфетами тоннами едим?

Он недоумевающе смотрит на меня. Чешет репу.

— Ну… Если эти сладости тебе нравятся, то нафига покупать по штучке? Вот я и купил с запасом.

— Да тут у всего офиса попа слипнется, — усмехнувшись, говорю я, — если эти конфеты даже десятками в день есть. Тем более, что у нас далеко не все любят сладости.

— Ты не поняла, — качает головой он. — Это — тебе. Не офису. Мне на ваших педиков вообще плевать.

— Лев, — хмурюсь я, — почему вы такой хам?

— Почему "хам"? Не хам. Конфет вон тебе принёс.

— Вы русский язык понимаете? — удивляюсь я. — Мне от вас ничего не нужно. Совсем. Ни конфет, ни цветов, ничего.

Сузив карие глаза, он смотрит на меня. Играет желваками опять.

— Всё равно ты моей будешь, — жёстко произносит он.

— Что, простите? — офигеваю я. — Вашей? Да ни за что!

— Посмотрим, — вздохнув, произносит он, и, развернувшись, выходит, закрыв за собой дверь.

Смотрю на Машку. Она на меня.

— Олесь, — качая головой, говорит она, — я тебя вообще не понимаю. Ты за что его так?

— Я ж тебе рассказывала, — отвечаю я. — Хам он и быдло. Пришёл сюда, Олега напугал, Михалыча унизил. Мне угрожал, что похитит. С чего бы мне с ним цацкаться?

— А ты что не видишь, что он тебе понравиться старается?

— Да я как бы не маленькая девочка. И конфет себе купить вполне в состоянии.

— Дело-то не в этом, Олесь… Он же ухаживает так.

— Да и на здоровье! — хмурясь, восклицаю я. — Я не понимаю, ты что в его адвокаты-то записалась? Увидела мужика красивого и богатого и всё, слюнки потекли?

— Потекли, да, — холодно отвечает она. — На твоём месте я бы себя так не вела. А теперь он обиделся и ушёл. И не факт, что снова придёт.

— Придёт, — вздыхаю я, — даже не сомневайся. А раз потекли, может ты его на себя переключишь?

— Так я пыталась. Но, видишь, ему ты понравилась.

— Может, потому и понравилась, что не бегаю перед ним?

— А я, по-твоему, бегаю, да? — щурит глаза Машка. — Ну, спасибо, подруга.

— Слушай, — говорю я, — давай только вот не будем ссориться из-за этого придурка? Это вообще ни в какие ворота не лезет.

— Я с тобой не ссорюсь, — плюхается за компьютер она. — Мне вообще работать надо. А ты — езжай. Раз тебе конфеты не нужны.

Смотрит в монитор и принимается что-то активно, даже чересчур, печатать.

— Не нужны, — говорю я. — Будут нужны — куплю. Тоже мне, нашёл девочку, которую можно конфетками купить.

— Знаешь, — поднимает Машка глаза на меня, — вот теперь я понимаю, почему ты одна.

Сверлю её взглядом.

— Вот как ты, значит, заговорила, коллега… Решила по больному месту ударить?

— Да я тебе, как настоящая подруга, просто правду сказала. С твоим характером, ты так долго одна будешь.

Задела она меня. Прям больно даже стало.

— А ты со своим почему одна? — щурю глаза я.

— Потому что за мной вот так, как за тобой, мужики не бегают. А бегал бы — получил бы в ответ тепло и ласку.

— За мной тоже не бегают.

— Я вижу, — снова уставившись в монитор, огрызается она. — Ты идти хотела. Так иди.