— Что значит в пределах разумного? — спросил Адам, проводя языком между губами Ноя в поцелуе, который отвлёк от затянувшегося ответа.

— Никаких дрессированных животных. Без необратимых повреждений. Ты не можешь писать на меня.

Адам разразился смехом.

— Что?

— О, и ещё никаких плевков мне в рот. Это прям жёсткое табу.

Адам начал думать, что они с Ноем смотрят совершенно разное порно.

— Принято. Что насчёт зрителей?

Ной ударил его в плечо, лицо покраснело.

— Заткнись.

— Эй, это ты устанавливаешь правила. Я просто уточняю.

— По рукам или нет? — спросил Ной.

Адам поцеловал его ещё раз.

— По рукам.

ГЛАВА 6

Ной

Ресторан не отличался особой изысканностью, но это было одно из любимых мест Ноя. Закусочная в стиле ретро, с чёрно-белыми клетчатыми полами, где всё вокруг – красное и хромированное. Ной часто посещал «Мо» с того года, когда умер его отец. Официанты бесплатно кормили его после школы, потому что знали, что это, скорее всего, будет его единственным обедом. За всё время, что Ной ходил туда, он ни разу не видел человека, чьё имя красовалось в окне красным неоновым светом. Он подозревал, что никакого Мо здесь и не было.

Аромат кленового бекона и блинчиков с корицей донёсся до Ноя, как только они вошли в дверь, отчего в животе у него раздалось комично громкое урчание. Ной не сомневался, что все его услышали за бряцанием вилок по тарелкам и оживлёнными разговорами посетителей.

Адам прижался к спине Ноя, положив руки на его бёдра и опустив подбородок на его голову, как будто они встречались десятилетие, а не познакомились менее двух суток назад. Ной прильнул к обнадёживающему теплу тела Адама, но ненавидел, насколько комфортно ему уже было с ним. Ненавидел, как сильно ему нравилось ощущать его руки на своём теле.

Ной покраснел, вспомнив их поцелуй, который перешёл в оргазм всего девяносто минут назад. За свою жизнь Ной бессмысленно встречался около дюжины раз, понимая, что это ничего не значит; они просто почёсывали зуд. Но поцелуй с Адамом на складе зажёг что-то глубоко в душе Ноя, что-то, что, похоже, тлело в нём, пока Адам не прижал его к матрасу и не поцеловал так, словно умирал, а губы Ноя – единственное, что могло его спасти.

Ной никогда не испытывал такой горючей химии. Адам был спичкой, а Ной – пропитанной бензином бумагой, и эта летучая комбинация легко могла взорваться у него перед носом. Тем не менее, он позволил бы Адаму делать с ним всё что угодно, все грязные вещи.

Но Адам – несмотря на свою странную настойчивость – казался таким спокойным, позволяя Ною задавать темп. Он выглядел странной смесью грубой силы и ребяческого собственничества, словно Ной был его новой любимой игрушкой, и он скорее разобьёт её, чем позволит кому-то ещё играть с ней. Это не должно возбуждать... но возбуждало. Ной никогда не был ничьим любимчиком.

Ной не успел упасть ещё глубже в кроличью нору экзистенциального кризиса, когда Синди с ударением на «и», покачивая своей пышной фигурой, направилась к ним, громко жуя жвачку. «Мо» серьёзно относился к своей ретро-эстетике.

Синди была одета в красную форму того же цвета, что и красные виниловые кабинки. Очки в роговой оправе, волосы убраны в высокую причёску. Ной знал, что ей уже за шестьдесят и у неё восемь внуков, но, честно говоря, она не выглядела старше пятидесяти. У неё, видно, хорошие гены.

Синди тепло улыбнулась, увидев Ноя, и поцеловала его в щеку.

— Привет, пупсик. Давно тебя здесь не видела. Я уже начала думать, что ты променял нас на то заведение нового века с их коктейлями из пшеничной травы в соседнем квартале.

Ной усмехнулся.

— Можно подумать, я смогу отказаться от здешних блинчиков с корицей.

Она перевела взгляд на Адама и ухмыльнулась, заметив, как он прижался к Ною.

— Кто твой друг?

Ной оглянулся.

— Синди, это Адам. Адам, Синди.