Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

Мазохист внутри меня жалеет этого ублюдка. Почему? Может, потому что его когда-то любила моя мать, в нем жила память о ней.

Мне задают вопросы, и я отвечаю честно. Можно было бы надеть маску паиньки и поплакаться, как я скучаю по маме, по сестре, и что отец, несмотря ни на что, был для меня ярким примером успешного человека. Именно он научил меня искусству манипулирования.

Но я не могу плакать. Не получается. Мысленно я сжигаю свой внутренний шкаф с масками. Мой кукловод убит, и я сорвался с петель. Как хочу, так себя и веду. Это только мое дело.

Слушание длится изнуряющих шесть часов с двумя короткими перерывами. Я не пытаюсь себя защитить или оправдать и наблюдаю за происходящим снисходительно, без особого интереса.

…Чем сейчас занята Ри? Какая погода в Калифорнии, где мы могли бы поселиться вместе? Именно эти вопросы меня трогают, остальное – туман, в котором потерялись мои воспоминания о ночи, когда произошло убийство.

Если бы я не боялся за Лину и решился подать в суд на Джейсона в прошлом году, сразу после смерти матери, ничего этого не было бы. Мой нынешний приговор – это плата за страх. Я сам себя наказал, когда проявил слабость.

Гарри, адвокат, выглядит, как побитая собака, и все время утирается платком, сбивая очки на носу. За свой имидж переживает, что ли? Взялся за дело, от которого отказался бы любой уважающий себя специалист, а теперь запоздало нервничает. Забавный.

– Чарли, сколько можно просить, сядь ровно и перестань ухмыляться, – шипит он, и я закрываю лицо ладонью, пряча смешок. Мне не смешно на самом-то деле, просто нервы сдают немного.

В зале сидит инспектор Доннаван, он оживлен и сосредоточен, глаза красные, как у демона, а волосы уложены абы-как, будто ногами расчесывал. Харизматичный он человек, но сегодня и он бессилен.

И вот – час Х. Возвращается судья, чтобы огласить приговор, но я не слышу: глохну от напряжения, в глазах темнеет. В голове играет Мэнсон, и я обнимаю Рианну, ощущая сладко-соленый вкус слез на ее губах.

– …безумие какое-то, – выводит меня из задумчивости шипящий голос Гарри.

– М-м? – я вскидываю брови, рассеивая мысленный рисунок Рианны, который успел набросать.

– Кто ты, парень? Волшебник?!

– В смысле? – я выпрямляю спину и непонимающе вглядываюсь в строгое лицо судьи, который спорит о чем-то с незнакомым человеком в черном костюме. Даже на расстоянии я разбираю привычный жеваный американский акцент.

– Тебя забирают в Штаты, назначат новое слушание. Омбудсмен из Вашингтона и посол США здесь, – сбивчиво поясняет Гарри.

– Это хорошо или плохо?

– В твоем случае это сочное, приперченное чудо, – ударяет он меня по спине, прямо по месту раны, откуда вышла пуля, и я тихо матерюсь. – Кто-то за тебя заступился в самых верхах, раз официальные лица по колено полезли в грязь, рискуя спровоцировать скандал на два континента.

– Без понятия, кто мне помог, – удивленно отвечаю, отбрасывая челку со лба резким взмахом головы – и морщусь от острой боли в висках.

– Этот заступник дал тебе возможность выбраться из дерьма красиво. Хрустящий, свежий, ароматный шанс…

– Он мне надежду дал или хлеба?

– Не обращай внимания, я три дня почти не ел, – жалуется Гарри, а потом говорит: – Вон, смотри, новая особа появилась… Кто это? Знаешь?

Я слежу за его взглядом – и чтоб мне в ад провалиться. Недоверчиво пялюсь на строго одетую девушку с тугим пучком фиолетовых волос на затылке и клянусь, что не брежу: рядом с судьей и американской делегацией как ни в чем не бывало стоит Феррари.

– Это мисс Джонс, моя э-э… подруга, – поясняю и встречаюсь взглядом с девушкой, которую спас когда-то.

И думаю: что происходит вообще?

А потом думаю: охренеть…

Игра в жизнь работает.

* * *