Я осторожно отодвигаюсь от босых ступней сестры, которые уперлись мне в бок как металлические болты, и Рианна сквозь сон крепче меня обнимает. Против воли я покрываюсь испариной и задерживаю дыхание, потому что чувствую ее слишком остро. Черт. Это стресс сказывается. До сих пор страшно расслабиться и выдохнуть. Напряжение делает из меня озабоченного извращенца, который пускает слюни в вырез порванной блузки собственной девушки.

Успокойся, Оз. Она тебе не даст, пока не избавится от психологической травмы. Лет пять уйдет на это. К тому времени ты свихнешься и будешь бродить по дорогам в костюме из пачек «Макдональдса».

Ри медленно открывает глаза и осоловело смотрит на меня, а потом тянется и прижимается губами к моей шее, прямо к моей сонной артерии, будто проверяет, живой ли я.

…А может и не понадобится пять лет. В конце концов, у Ри очень сильная психика. Она пережила нашествие Осборнов и не сломалась.

– Всегда хотела спросить. Что это за цепочка? – она проводит пальцем вдоль моего горла, цепляя простую нитку из микроколец потускневшего серебра. – Это подарок мамы?

– Нет. Я ее забрал у маленькой девочки, когда мне было двенадцать, – честно признаюсь. Ну а что? Не начинать же отношения с вранья.

Ри отстраняется и смотрит с таким осуждением, что я начинаю оправдываться:

– Да ладно. Она первая начала. Я играл с друзьями в волейбол на пляже, а она какого-то черта строила замок буквально у нас под ногами. Я и наступил.

– На нее?

– На замок.

– А где это случилось?

– В Испании вроде. Или в Португалии… Не помню.

У Рианны вытягивается лицо, и я оправдываюсь активнее:

– Да я ее не трогал, а она завопила и сыпанула мне песком в лицо, я чуть не ослеп. В итоге моя команда продула. Мы играли на деньги, и я сказал мелкой ведьме, чтобы возместила ущерб. Я не всерьез это сказал. Думал, она испугается и слиняет.

Я улыбаюсь воспоминанию. Редко такие вещи помню, но этот момент под сердцем ношу.

– Денег у нее не было, естественно, но на шее болталась цепочка, и паразитка зарядила ею мне в глаз, который и так зверски жгло… Я бы, конечно, не взял жалкую подачку. Но это было слишком смешно. Малявка сказала, что…

– …что цепочка пропитана черной магией и будет душить тебя по ночам, – заканчивает фразу Рианна. – Это было в Испании, на пляже Богатель. Папа оставил свою цепочку в залог того, что вернется за мной. Мне в те годы казалось, что папе деньги важнее детей, потому что он вечно пропадал на работе, и я всегда требовала что-нибудь ценное в залог.

Я таращусь на Рианну, как офигевший долгопят, даже круги расплываются перед глазами. Наверное, у меня слишком потрясенный вид, потому что Ри начинает меня жалеть.

– Прости, я не хотела попасть тебе в глаз, – говорит она. – Но у тебя были такие большие глаза, что промахнуться при всем желании не получилось бы. Если тебе станет легче, то знай: папа потом мне весь мозг выел. Я соврала, что потеряла цепочку в песке.

– Он накричал на тебя из-за такой мелочи?!

– Папе было наплевать на цепочку, он просто любил читать нотации по поводу и без. Но я заплакала, и он до конца каникул покупал мне мороженое и играл со мной. Так я поверила, что папа любит меня сильнее денег. Классное было лето. Потом я молилась за твое здоровье по ночам и просила ангелов, чтобы не душили сильно. – Она трется лбом о мой подбородок и спрашивает: – Почему ты носишь ее до сих пор?

Я пожимаю плечами: сам не знаю. Потому что. Сначала проверял, задушит или нет, а потом привык. Тем летом, когда мы вернулись в Штаты, мама пыталась покончить с собой в первый раз. Эта неприметная цепочка вдруг стала талисманом, напоминанием о беззаботной жизни, которая была «до».

– Ты была чертовски забавной в детстве.

– А ты был невыносимым снобом.

– Зачем же ты строила замки у меня под ногами? Могла бы подальше отойти.

Она фыркает и быстро отводит взгляд.