Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

Она пытается вытолкать меня вон, а я не могу сдвинуться, у меня тоже затмение. Вижу только блестящий от воды живот. Силой заставляю себя поднять взгляд выше, к мокрой пряди длинных волос, которая красивым узором легла на ключицу. Смотрю на припухшие губы и наконец – в глаза. И Ри всё понимает. Читает в моих зрачках ответ на свой вопрос: хочу ли я ее. Но этого недостаточно, пусть она почувствует, и я прошу:

– Раздень меня.

Она ступает ближе, смотрит на меня в нерешительности и неуверенно стягивает с моих бедер промокшие штаны вместе с бельем. Я с маниакальным вниманием изучаю реакцию Рианны: то, как она судорожно втягивает воздух, наконец увидев меня обнаженным, как вздрагивают ее ресницы, приоткрываются губы. Она напугана и возбуждена, и делает последнюю, не очень убедительную попытку оттолкнуть меня. Ее ладони спускаются по моему влажному прессу – и я накрываю их, медленно направляя вниз по животу.

– Потрогай меня, детка, не бойся.

Ри задерживает дыхание, когда я сжимаю ее пальцы вокруг окаменевшего члена. Кажется, она вообще больше никогда не вдохнет, поэтому я целую ее, проникая языком глубоко в рот, и дышу в нее, дурея, когда она несмело скользит ладонью по всей длине. Один раз, второй…

Умереть можно.

Подхватываю Ри на руки и несу на кровать, не прерывая поцелуя. Кровь кипит; еще пару вдохов, и вены расплавятся. Мы падаем поверх одеяла, и Ри выгибается подо мной. Она горячая, влажная, и я нетерпеливо вхожу в нее средним пальцем, но она такая узкая, что даже на одну фалангу получается не сразу. Ри напряженно застывает. Хоть бы не передумала… Я свихнусь, если передумает.

Целую ее в шею, прихватывая кожу зубами, оставляя отметины, потому что мне так легче дышать. Спускаюсь ниже, чертя губами узоры на податливом теле, и не даю ей даже малейшего шанса испугаться, когда к поглаживающим движениям пальцев у нее между ног добавляю язык. И в голове только одно слово. «Сладкая». Так и знал. Она везде сладкая. Рианна сначала замирает в шоке и пытается сдвинуть ноги, но я подхватываю ее под бедра и приподнимаю, лаская ртом интенсивнее. Ри срывается в дыхании и сдается мне, откровенно постанывая от каждого моего нового движения. Она кусает свою руку, приглушая стоны, и у меня выдержка заканчивается, колючим потом прошибает от затылка до поясницы.

Хочу ее.

Она вдруг начинает вырываться, и я не сразу понимаю, что происходит. Ри упирается пятками мне в плечи, отталкивая, и вакуум нашего уединения разбивают резкие звуки: в дверь колотят кулаками.

– …опаздываешь! И тебе дозвониться не могут!

Рианна буквально слетает с кровати.

Пока она носится по комнате в поисках одежды, я падаю на спину поверх одеяла и закрываю лицо подушкой, чтобы заглушить крик проклятия. Твою мать!

Долбанное утро, страна.

* * *

На ходу завязываю пояс халата и приоткрываю дверь:

– Доброе утро, дядя Эндрю, что такое? – Мой голос дрожит, как и ноги, и мозги. Я так сильно возбуждена, что готова послать родственника в открытый океан и вернуться к Чарли.

– Ты опаздываешь, – повторяет дядя.

– Проспала.

– Странно. Нагреватель работает. Ты случайно не забыла воду в душевой выключить?

Забыла, конечно.

– А я… э-м-м… в ванной уснула. Не выспалась.

– Что я говорил? Начала отвлекаться от учебы на личные дела, и сразу недосыпы. – Он с сочувствием качает головой и хмурится. – А Мэнди у тебя? Ее мать тебе трезвонит уже минут десять.

– Нет, Мэнди не у меня, – отвечаю, и необъяснимое дурное предчувствие холодом ползет по позвоночнику.

– Перезвони Коллинзам. Аманда вроде как дома не ночевала.

Закрываю дверь и отрешенно смотрю перед собой. Нахожу телефон, который свалился на пол у кровати, и протираю потухший экран пальцем: снова вырубился. Ставлю на зарядку, включаю – и не решаюсь набрать номер.

– Что случилось? – беспокоится Чарли, обматывая бедра белым полотенцем.

– Не знаю пока.