Мой обман - Ольга Тимофеева (2021)

— Можно я спрошу?

— Спрашивай.

— Почему ты остался?

— Знал, что ты вот так ночью проснешься и запаникуешь. Тебе сделали какую-то капельницу, потом успокоительное вкололи. Теперь будешь лежать. Вообще у меня никуда ходить не будешь.

— А в туалет?

— Кормить тебя не будем, чтобы не надо было в туалет вставать, — усмехается и убирает руку с живота, накрывая одеялом.

— Смешно.

— Если тебе надо будет, то я тебя отнесу. И вообще завтра до обеда у тебя будет тетя Нина, потом Алиса, я вечером приду. Будем помогать тебе. Марк, сказал, что договорится, чтобы охрану какую-нибудь тебе поставить. Тебя бы перевести куда-то, но он же найдет везде. К тому же тебя нельзя сейчас перевозить, и дома нет ухода постоянного. Что сама думаешь?

— Он и вправду меня найдет везде. Даже не знаю, где спрятаться.

— Поэтому не будем прятаться, расскажи мне все, тогда будем решать. Почему они приходили? — Миша устраивается удобней и подкладывает мне руку под шею.

— Ваня сказал, что хочет воспитывать своего ребенка и заберет его со мной или без меня. Отец хочет нас помирить этим ребенком. Расписать и отправить в Китай. Понятно, что все связано с деньгами, но я не знаю его дальнейших планов.

— Я слышал только часть вашего разговора, почему он кричал и назвал тебя проституткой.

— Я напомнила ему про тот аборт, который он заставил меня делать, а потом сказала, что это не Ванин ребенок.

— А это не Ванин ребенок? — переспрашивает удивлённо, как будто я знаю что-то.

— Я не знаю, чей это ребенок, но им это знать не обязательно. Да и мне уже все равно, что он думает.

— Он тебе угрожал или запугивал, почему ты испугалась, когда я пришел? — Мне даже говорить стыдно о том, что отец сделал. — Что? — Переспрашивает Миша следом.

— Он дал мне пощечину, когда я захотела его разозлить и сказала, что не знаю, чей это ребенок. А потом испугалась, что он может что-то сделать и со мной.

Миша ничего не отвечает, только шумно выдыхает и прижимает к себе.

— Он точно тебе родной отец? И что, китаец не заступился?

Я усмехаюсь и тоже вздыхаю.

— Нет? Лер, он что ничего не сделал? — Миша и так все понимает

— Что он сделает, если такой же?

— Он что, бил тебя?

— Он не избивал меня и не насиловал, но руку поднял. После этого я собрала вещи и вернулась в Россию.

— Уроды, — Миша обнимает меня за шею и целует в висок, — а потом еще я вел себя, как обиженный индюк.

— Дааа, ты был хорошо в этом, — усмехаюсь в ответ. — Но при этом плохого мне все равно ничего не делал, я бы сказала, наоборот. Взял на работу и не дал с голоду умереть.

— То есть?

— Ну отец же забрал все. Ключи от машины, от квартиры, кредитки заблокировал. У меня было немного налички. Ну и ты меня выручил с работой и авансом.

— Надо было рассказать. Я бы помог.

— Стыдно было тебя дергать.

— Стыдно? Знаешь, когда ты опаздывала, отпрашивалась и просила одновременно аванс, проработав всего день, что-то я не заметил стыда.

Чувствую, как улыбается, вспоминая это.

— Думаешь помог бы? Ты когда-то сам говорил, что никому не помогаешь.

— Когда-то говорил, а потом кое-кто заставил меня помогать ему. И, знаешь, затянуло. Денег же тогда одолжил тебе. Чувствовал, что они тебе нужны.

— То есть как одолжил, это же был аванс?

— Зарплата и аванс в определенные дни, бухгалтер не может дать в другой. Поэтому я просто дал тебе тогда денег.

— То есть это был не аванс?

— Аванс был потом. Тебе нужны были деньги и я помог.

— Миш, — я прикрываю глаза, сдерживая слезы.

— Так, только плакать не надо. Или ты боишься, что я потребую их вернуть? — усмехается, стирая слезу.

— Вычти из зарплаты, — шмыгаю носом, не понимая, как вообще мне так повезло с ним и как я сама же оттолкнула его.

С ним хорошо лежать и касаться его. Уже спокойно и надёжно. Не страшно и можно расслабиться.