Мой обман - Ольга Тимофеева (2021)

Врач тяжело вздыхает, стягивая с головы шапочку и смотрит на них. Ноги не держат, но я тоже поднимаюсь и иду в их сторону, пока не слышу на полпути его похоронное: "Мне жаль".

В ушах начинает давить, поднимая давление и ограждая себя от всех. Я торможу и прячусь назад. Не хочу это слушать. Не хочу проигрывать. Спиной натыкаюсь на дверь и, толкнув ее плечом, вываливаюсь в коридор.

Не помню как бегу вниз, перескакивая через ступеньку. Не спрашивая разрешения, открываю шпингалет на двери запасного выхода и толкаю дверь. Ветер хлещет по щекам, а я даже не чувствую, какой он. Прохладный или морозный. Ничего не чувствую. Только темноту и пустоту. Внутри, как в яме какой-то оказался. И знаю, из нее уже не выбраться. И не хочу выбираться. Боюсь. Потому что так уже не будет. Не хочу по-другому. Отходу несколько метров и падаю на колени в снег.

Перед глазами наша первая встреча. Как она со своим китайцем была. Уверенная в себе. Хотела быть главной, но я сразу показал, что мной командовать не надо. Сейчас бы все отдал. Делал бы все, что она хотела, лишь бы жива была. Со мной. Какой умела быть уверенной, настолько же трогательной и ранимой. Насколько сильной, настолько же и слабой.

Пальцы в наст снежный запускаю и царапаю, сжимая ладонями снег. Чувствую, как по щекам текут слёзы. Третий раз в жизни и два из них из-за нее.

Почему так все… Почему с нами… Так все… По-идиотски… Зачем встретил ее, если такой финал был заготовлен.

Кричать хочется, а сил нет. Жить дальше сил нет. Как я вообще буду с этим засыпать… Набираю снега и тру сильно лицо. Хочу, чтобы физическая боль заглушила душевную. Чтобы уснуть и не проснуться.

Зубы до боли сжимаю и смотрю на небо, откуда падают, летят размеренно, не спеша, снежинки. Показывают мне, что в мире ничего не меняется. Что снег, как шел, так и будет идти. Что моя беда, она только моя. Снег не станет от этого какого-то другого цвета. Солнце не перестанет меньше греть. Только моя жизнь никогда уже не будет прежней.

— Миш, — слышу голос Алисы за спиной и приближающиеся шаги. — Миша, — касается плеч и присаживается рядом. — Еле нашла тебя. Миш, — всхлипывает и часто дышит мне в шею. — Миш, этот врач… он все перепутал. Слышишь меня? — Они присаживается напротив и ловит мой взгляд. — Он решил, что мы приехали с Орловым. А она жива. Слышишь? Да отреагируй ты как-то?

— Жива? — переспрашиваю чуть слышно, потому что даже губами шевелить сложно.

— Жива она, и дочка твоя жива. — Алиса улыбается и плачет одновременно.

Но я ведь слышал слова врача этого и он далеко не радовался…

— Чего врачу жаль тогда было?

Она поджимает нижнюю губу и опускает глаза. Значит, все-таки что-то не так…

— У отца Лериного стало резко падать давление. Врачи хотели остановить, но он никому не дал подойти и приказал спасать дочь.

Смотрю в стеклянные от слез глаза напротив, осознавая ее слова и сопоставляя с тем, что сделал Орлов. Скорее, я бы сейчас поверил, что ему приказали или шантажировали, чем он такое сделал ради своей дочери.

— И что с ним?

— Его не удалось спасти. Не успели. В один день родилась внучка, а сам умер. Могли ли мы подумать когда-то, что Орлов отдаст свою жизнь за дочь и внучку, которых давно вычеркнул из своей жизни.

Я резко поднимаюсь, потому что мне нужно туда. К ним.

Она жива… Мои девочки живы.

— Пойдем туда.

Я поднимаюсь, автоматически отряхивая снег с брюк и иду туда, куда направляется Алиса. Выходил отсюда в таком состоянии, что даже не понимаю теперь, как войти назад.