Так мы и отпраздновали мое совершеннолетие: напились до беспамятства, размышляя о будущем и совсем не подозревая, что уготовано нам судьбой.

ГЛАВА 8

Последние яркие краски стремительно исчезали из моей жизни. Все вокруг превращалось в серый цвет. Менялись только его оттенки.

Я лежала на спине и последние несколько часов ни на сантиметр не сдвинулась с места. За окном уже рассветало и первые солнечные лучи танцевали на моем лице.

В горле встал болезненный ком, мешающий нормально дышать. Воспоминания как в замедленной съемке проносились у меня в голове. Совершеннолетие, которое мы праздновали со Стеллой было одним из самых болезненных, ведь тогда мы планировали наше будущее. Пусть в шутку, но это все равно причиняло неимоверную боль.

Я провела с ней самые веселые и насыщенные событиями годы своей жизни. И меня разъедало чувство вины. Хотелось просто поменяться местами с человеком, который ни одним своим поступком не заслужил подобной участи.

Щеки снова намокли от слез, а я все продолжала лежать совершенно неподвижно. Тепло солнца ласкало мою кожу и мне хотелось спрятаться. Хотелось навсегда выключить солнце, чтобы оно перестало напоминать о тех временах, которые никогда не вернуться.

О тех людях, которые никогда больше не появятся в моей жизни…

Веки стали наливаться уже знакомой тяжестью, и я позволила сну забрать меня в свои объятия. Лучше быть там, где все хорошо, чем в этом отвратительном мире.

***

— Габриэлла, — что-то теплое коснулось моего плеча, и я заставила себя открыть глаза.

Никакого солнца больше не было. За окном была темнота и в сердце зародилось маленькое зернышко такой опасной надежды. Взглянула в лицо Фабио, которые стоял над кроватью и хмурил брови. Его лицо было напряженно.

— Это был сон, правда? — с волнением прошептала я. Заглядывая в его глаза. — Всего лишь кошмар.

Я подскочила с кровати, не обращая внимания на ломоту в теле.

— Габриэлла… — позвал Фабио и голос его был вымученным.

Я не хотела его слушать. И не буду. Какая разница, что он говорит?

— Всего лишь сон. Ужасный сон, но теперь я проснулась и все хорошо.

Я пошла в сторону, где как я помнила был выход в гостиную.

— Габриэлла. — уже тверже сказал Фабио и схватил меня за руку, разворачивая к себе.

Я закрыла глаза.

— Не хочу тебя слушать. Не хочу. Не хочу. Не хочу! — шептала я, мотая головой, пока две теплые ладони не схватили мое лицо, удерживая на месте.

Все во мне сопротивлялось этому, но я все же открыла глаза.

— Завтра похороны. — медленно сказал он, наблюдая за моей реакцией. — Тебе нужно взять себя в руки, Габриэлла.

Я выскользнула из его хватки и схватилась за волосы.

— Ты постоянно это говоришь! — я пятилась к двери. — Постоянно говоришь взять себя в руки, но это не так легко сделать! — я гневно посмотрела на него, но он выдержал мой взгляд, намереваясь приблизиться, но я вскинула руку, останавливая его. — Я не хочу сейчас разговаривать ни с тобой, ни с кем-либо другим.

Я вышла за дверь и петляя по темным коридорам наконец нашла выход в сад. Втянула свежий воздух в легкие и взглянула на небо. Оно было ясным. Почти полная луна освещала скамейку из белого мрамора в саду. Я прошла к ней и сев, стала рассматривать рассыпавшиеся звезды по всему ночному небу.

И сейчас у меня было только одно желание: обернуть время вспять, чтобы никогда не прилетать в Италию, не встречать Фабио и не рожать Марко.

Это может быть жестоко и противоречить всем моралям матери и тому подобное, но это правда. Я бы лучше никогда не родила Марко, чем сидела, сложа руки не имея возможности спасти собственного ребенка. Ощущать всю свою никчемную беспомощность, потому что не смогла уберечь то самое дорогое, что даровала мне жизнь.

Стелла умерла.

Ее застрелили и все это случилось по моей вине.