Понарошку? - Ирина Воробей

Семинар прошел в напряжении, как и в прошлый раз. Альба всем была недовольна. Другим ребятам тоже досталось. Саша не могла поверить, что такое банальное зло в мире все еще существует. Что какая-то баба из личных мотивов, по большей части из-за собственной неадекватности, может взять и испортить другому человеку жизнь. Буквально на корню зарубить мечты. Ничего самой не получить, зато радоваться, что другой досталось.

После пары они вчетвером отправились в столовую. Саша сегодня не завтракала и вчера не ужинала. Желудок страдал, а аппетита не было. За компанию она взяла себе крабовый салат, который так отвратно пах, что она смогла съесть лишь половину.

– Если обидишь нашу Сашу, будешь иметь дело с нами, – пригрозила Тоня и мило улыбнулась Золотову, когда они почти закончили с едой и вопросами к нему.

Саша поперхнулась. Сквозь кашель выдавила:

– Не слушай их. Все нормально.

– Нет, пусть слушает, – не отступала Тоня. – И знает, что за тебя есть кому постоять. А то ты сама не умеешь.

Катя поддакнула, сканируя парня взглядом.

– Обещаю хорошо к ней относиться, – Золотов поднял руки улыбаясь.

– Никаких походов налево мы не потерпим. В сторону Мироновой можешь даже не смотреть, – Тоня крепко сжала упаковку сока, из трубочки аж выдавилась капля.

Золотов с Катей на пару посмеялись. Саша закатила глаза.

– Уяснил.

Он подмигнул и встал. Девушки поднялись за ним. Саша чувствовала себя не очень, поэтому в беседу не включалась. Просто шла рядом. Крабовый салат тяжело шел и словно застрял в пищеводе. Долго это ощущение не проходило.

Она всю пару мучилась тошнотой и журчанием в животе. Толком ничего разобрать не могла. Вся сконцентрировалась на тянущем чувстве в районе желудка. Пару рвотных позывов поборола во время лекции, но как только преподаватель их распустил, понеслась в туалет.

Пока добежала, в дамской комнате успела образоваться очередь, причем длинная. Недолго думая, Саша рванула в мужской и закрылась в крайней кабинке. К ее счастью, никого у писсуаров не оказалось, хотя и это ее бы не остановило. Непереваренная пища вывалилась, едва она наклонилась над унитазом. Сразу полегчало, но носоглотку жгло. В желудке кололо. Выблевав все до конца, она смыла это и выпрямилась, чтобы выйти, но услышала мужские голоса.

– Ты ж любую мог бы трахнуть, – усмехался Лужин, – а выбрал…

– Да без разницы, кого трахать, – невозмутимо ответил Золотов. – Они же все одинаковые. Зато остальные приставать не будут.

Саша насупилась. От боли в желудке ее корчило.

– Так ты самую приставучую выбрал, – в смешках Лужина слышалось злорадство. – От Фоминой так просто не отвяжешься.

Не желая прятаться и терпеть это, девушка открыла кабинку и вышла к умывальникам. Парни у писсуаров медленно повернули за ней головы.

– Ты че здесь делаешь? – возмутился Лужин, торопясь спрятать член в штаны.

– Блюю.

Саша не смотрела в их сторону, не из-за вежливости, а потому что было обидно. Открыв кран, она вымыла руки и стала полоскать рот. Мерзкий вкус рвоты там еще остался. И все пересохло. Глаза заболели, с трудом сдерживали слезы.

– Что с тобой? – Золотов подошел к соседней раковине и тоже стал мыть руки. Глядел на девушку через зеркало.

Лужин ретировался. Больше в туалете никого не осталось.

– Только не говори, что беременна, – Золотов повернулся к ней всем корпусом и склонил голову.

Взглядом держал цепко. Саша сардонически посмеялась.

– Не бойся, не настолько я приставучая.

Она умыла лицо, чтобы стереть слезы, и закрыла глаза. Вода стекала с подбородка на шею и грудь холодными струями. От боли в желудке или сердце хотелось согнуться вдвое, обрушиться наземь и растворяться тысячелетиями после. Но Саша держалась за раковину, как за спасательный круг, и подавляла рыдания.

– Блин, Сань… – Золотов перевел вес на правую ногу и вздохнул, – я не хотел тебя обидеть, ладно?