Начальник в подарок - Али Кис

Всеми способами пытаюсь увернуться, но Лерочку это не заботит. Она только крепче обвивает мою шею, еще и начиная поглаживать по волосам. Мерзость! После очередных благодарностей за то, что, цитата: «Прикрыла перед Никитиком». Никитик! Мне стало очень интересно, в какой момент начальник обратился именно этим неизвестным зверем, но спрашивать не решилась.

— Ты хорошая, оказывается, — со всхлипом Лера отрывается от меня, выпрямляясь.

Женщина подносит ладонь к уголкам глаз, стирая невидимые слезы. После ее взгляд останавливается на мне, и она с извинениями тянется рукой к прическе, которую взъерошила. Одно неловкое движение, и забытый, но открытый напиток, находящийся в руке секретарши проливается на мою грудь.

С первым вдохом надежды на то, что это прозрачное нечто вода, испаряются. У прозрачной жидкости сладкий вишневый запах, а значит, сладкой стану и я. За что мне все это? Тишину кабинета разрезает пронзительный визг. И, на удивление, визжать стала не облитая я, а виновница аварии — Лерочка.

Крик перешел на такие волны, что мне захотелось закрыть уши. Вот прямо по-настоящему заткнуть. Это я и делаю. А вот секретарша не делает ничего. Она даже не убирает руку с бутылкой, продолжая меня обливать. И по женщине видно, что это не со зла, а из-за природной аномалии — отсутствия трезвого сознания в великовозрастном теле. В какой-то момент мне стало ее даже жаль. Бедненькая, как ей живется вообще?

Но жалость испарилась в тот момент, когда липкий напиток так намочил мою одежду, что я почувствовала, как промокает мой бюстгальтер, а по колену текут капли с вишневым ароматом.

— Лера! — резко откидываю ее руку с бутылкой от пострадавшей себя.

— Ты чего творишь!? — хочется воскликнуть мне, но меня опережает мужской бас. — Что здесь вообще происходит, девушки!? — дверь кабинета распахивается, являя нам разозленного Воронцова.

Дальше происходит полнейшая неразбериха, нелепица, театр абсурда, белиберда, вздор… синонимы я могу подбирать долго, но всю ситуацию ими все равно не описать.

Лера начинает захлебываться в слезах, периодически произнося что-то наподобие: «Мне так жаль. Я не хотела. Прости, я случайно». Начальник направляет свой взгляд на нее, и я вижу, что он ей не верит. А после Никита Дмитриевич смотрит на меня. Точно так же, как в ту ночь. А именно: не на меня, а на грудь. На грудь, которую стало видно через мокрую легкую ткань майки и белья белого цвета. А все стало настолько неприличным, что при желании можно было различить округлые ареолы. А у Воронцова, судя по всему, такое желание было. Как иначе объяснить то, что он так пристально пялится на мои прелести?

Понимая, что данные наломанные дрова разгребать кто-то должен, чуть откатываюсь на кресле назад, беру себя в руки и начинаю говорить:

— Никита Дмитриевич, Лера вернулась, и я, как вы сказали, отправила ее к вам. А по дороге попросила ее занести документы на подпись.

Ну а что, мне правду говорить: «Она так обрадовалась, что я прикрыла ее прогул перед вами, что на эмоциях устроила мне ароматный душ»? Нет, такое говорить точно нельзя, поэтому крутимся.

— Но, как вы видите, произошла непредвиденная ситуация. Чистой воды случайность.

Завывающая Лера начала активно кивать головой, утирая нос. А внимание босса с моих грудей переключилось на губы. Да так, что мне стало не по себе. Почувствовала себя какой-то легкодоступной девкой. Неужто со мной можно так обращаться. Разве я давала повод?

Обидно стало до глубины души. Но вторая завывающая дама в приемной увеличила бы процент абсурда с максимального до заоблачного, поэтому я совладала с эмоциями и сдержанно спросила у Воронцова:

— Можно я домой сегодня уйду?

— Конечно, Арина. Вам вызвать такси?

— Нет, спасибо, — сухо отказываюсь я, в совершенно не презентабельном виде выходя из кабинета.

12