Продавец - Наталия Романова

Проснулась я от головной боли и от того, что хочется в туалет. Конечно, это более чем нормальное состояние после выпитой бутылки портвейна, во всяком случае, я себя в этом убеждаю, пока прикидываю, как мне аккуратней выбраться из-под продавца… чьи рука и нога лежат на мне, прочно впечатав меня в матрас.

Выбравшись, я отправилась в ванную комнату, по пути вспоминая, что вчера случилось, призывая богов амнезии быть милостивыми ко мне, чтобы или я все забыла к моменту, как выберусь из душа, или Егор все забыл. Стоя под теплой водой, я решила, что забыть у меня не получится, определенно, причиной тому — легкая тяжесть в животе и совсем не легкая в ногах… Остается надеяться на то, что продавец не будет помнить… или… я взрослая женщина и могу себе позволить случайный секс по пьяни… решаю я.

Это не лучшее объяснение того, что я набросилась на продавца, практически изнасиловала его… и любой суд примет состояние алкогольного опьянения как отягчающее обстоятельство, но, возможно, тот факт, что уже какое-то время у меня не было секса, а продавец в моей постели является прямой провокацией и также факт того, что он мой муж — будут считаться смягчающими вину обстоятельствами. Борясь с собственным чувством стыда, я вышла из ванной комнаты, надеясь, что Егор уже ушел, но удача в эти дни отвернулась от меня, что было совсем нехорошо, учитывая, что у нас суд через четыре часа… Егор стоял ко мне спиной, задумчиво глядя на чайник.

— Кофе будешь? — тихо произнес продавец.

Мои глаза пробежались по голой груди продавца и, клянусь, в этот момент кто-то или что-то ударило меня в живот.

Я не могла этого сделать!

Я даже не умела!

Это была не я! Даже будучи слишком пьяной, я не могла оставить внушительную цепочку засосов… самый багровый из которых был сверху…

В ужасе смотря на следы своего преступления, понимая, что теперь ни один суд мира не оправдает меня… и, господи, нам же идти на суд, а у него… такое…

Мой рот открывался и закрывался, пока засосы не слились в единую массу от моих слез…

— Что с тобой? — услышала я.

— Я не хотела…

— Что, Василина, ты меня пугаешь, — руки гладили меня по плечам, — Вася…

Все, что я смогла — махнуть в сторону зеркала, садясь на стул.

— Это ничего, — услышала я, — не будет видно под рубашкой, — и я даже вижу слабую улыбку.

— Прости меня… — я отвратительно себя чувствую от того, что случилось, от того, что заставила его заниматься с собой сексом и от этих следов на его груди.

Быстро вставая, Егор надел футболку.

— За что ты просишь прощения? — его горячие руки держат мои руки.

— Ты не помнишь? — может все же боги амнезии в этот раз на моей стороне…

Глядя на часы, а нам нельзя опаздывать… никак…

— Помню. Я помню, ты появилась в моем магазине в середине августа, в той же кофточке, в которой выходила замуж, — и я вижу улыбку. — У тебя было три гвоздика в правом ушке, красных, а на ногах туфли с крыльями на заднике… крылья подрагивали в такт твоих шагов… я думал, что ты заблудилась, такой растерянной ты казалась. Я помню, что каждый день цвет гвоздиков в твоих ушках менялся, и он не поддавался никакой логике или системе, потом я узнал, что ты надеваешь первые попавшиеся… Ты всегда была запыхавшаяся, и я гадал от чего…